Форум » WEB-подборка » Статьи о Станьково в Интернете (продолжение) » Ответить
Статьи о Станьково в Интернете (продолжение)
AlphaLeo: В сети встречаются статьи о Станьково. Собрать их воедино - цель этого подраздела. Если вы встретили в web-пространстве что-то про Станьково, просьба, поместите здесь с указанием сайта.
Ответов - 26, стр:
1 2 All
AlphaLeo: http://www.sb.by/post/34759/ Призрак янтарной комнаты ...Вначале я не поверила своим ушам: янтарная комната, где даже дверные рамы, оконные карнизы и подоконники были затейливо смастерены из солнечной смолы, да не в далеком Царском Селе под Санкт-Петербургом, а здесь, под Минском, - разве такое может быть? "И тем не менее это рукотворное чудо существовало и даже описано в книгах", - уверили меня. Век живи - век узнавай новые тайны, подумала я. И попробовала, глядя на выполненный в масштабе один к ста макет дворца, где и находилось это оранжево-переливчатое диво, представить, как ахали на янтарном пороге ослепленные изысканной красотой гости. Дело происходило в Станьково, в местной школе, куда пригласили меня здешние краеведы на открытие своими руками созданного музея. Школьная парта Марата Казея Ровно пять лет назад таким же морозным днем я рассматривала в этой же школе остатки другого, некогда легендарного музея. Директор СШ, на которой висит доска с надписью, что школе присвоено имя пионера-героя Марата Казея, Людмила Сушкова смущенно показывала сваленные в пустой комнате экспонаты: черную парту, за которой мог сидеть школьник Марат, его подростковую шинельку, сапоги. Трогательные по своей природе вещи, призванные вызывать чувство патриотизма у многочисленных посетителей, приехавших с поклоном на родину вечно юного Героя Советского Союза. И так ведь долгое время происходило: делегации со всех концов бывшего СССР, почти как в гайдаровской повести, прибывали отдать салют станьковскому пареньку, толпами заполняя необычное по архитектуре здание, где располагался носящий имя Казея музей. Глядя на носильные вещи Марата, не совсем гармонировавшие со старинными витражами окон загадочного здания, самые любопытные из посетителей задавались вопросом: а что же в этом роскошном павильоне располагалось раньше? И самые честные из экскурсоводов на свой страх и риск иногда удовлетворяли посетительское любопытство, сообщая, что вызвавшая восторг башенка как элемент дворцового ансамбля принадлежала некогда графам Чапским. Правда, подобная откровенность не приветствовалась, поскольку всякие графы-эксплуататоры были объявлены вне закона. Вспоминать о них дозволялось лишь в сугубо отрицательном контексте, что, к слову говоря, всегда вызывало недовольство у Зоси Казей, бабушки легендарного пионера, которая поминала графов исключительно добром. Но кто тогда слушал бабушку Зосю? Кому были интересны ее откровения про то, как сиятельный владелец Станькова пытался вылечить искалеченные ноги своей подданной, справил ей свадьбу, подарил домик и землю? Разве что внучке Ариадне, жадно внимающей бабушкиным словам и самой оставшейся после войны без ног! Увы, любознательная внучка не находила потом этих слов ни в одной книге и статье, которые писали про Казеев наезжавшие в Станьково писатели и журналисты. Сама Ариадна Ивановна официозно-показному музею в честь брата, силком внедренному в графский павильон, предпочитала другую память о Марате: собственными руками созданный в 28-й школе Минска, где преподавала белорусский язык и литературу, камерный музейчик. В нем она по своему вкусу развесила на стенах подлинные вещи Маратика: матросский костюмчик, семейные фотографии, в том числе и снимок репрессированного отца - Ивана Казея, про трагическую судьбу которого также не принято было в те годы распространяться. Ну а потом наступило время, когда дежурный салют пионеру-герою отдавать стало некому. Перестали приезжать в Станьково многочисленные пионерские делегации. Да и сам павильон, хоть и строил его граф на века, обветшал. Так черная парта, шинель и прочие потерявшие зрителей экспонаты переместились в школу, в самый укромный уголок. Добрым в этой худой ситуации было только одно: патриотично настроенные станьковские жители отныне могли вспомнить родную историю без всяких купюр. Воздав должное и тем, кто построил в местечке дворец, храмы, мельницу, винокурню, посадил роскошный парк и собрал дивную коллекцию раритетов. То бишь Эмерику Чапскому, чей сын Кароль продолжил дело отца, попробовав электрифицировать и телефонизировать век назад наш Минск. Деревья по имени Вера, Надежда и Любовь ...В бывшем школьном классе терпко пахнет клеем: это архитектор-реставратор унитарного предприятия "Проектреставрация" Олег Маслиев наводит последний лоск на свои живописные макеты дворцово-паркового ансамбля, закрепляя на доске кроны поролоновых деревьев. Все с максимальной достоверностью: практически как было при живых владельцах. - Внизу находился янтарный зал высотой шесть метров, - увлеченно тычет он пальцем в картонный, размером с табакерку, дворец. - Янтарь для него на санях доставляли в Станьково из Петербурга. Оконные и дверные переплеты, даже рамы для картин на стенах - все было из этого солнечного камня. А рядом находился зеленый салон, в котором часть интерьера разрисовала сама теща Чапского. И фарфоровый - со статуэтками, привезенными из Франции. Олег, такое ощущение, знает о дворце все: и где находился кабинет самого Эмерика, любовавшегося из окон на три экзотических дерева под названием "Вера, Надежда, Любовь", и где были покои графини, и даже - куда вели подземные ходы. Выложенные мраморной плиткой ходы под землей - этакий прикладной андеграунд - незримой нитью связывали весь дворцовый комплекс. По ним из кухонного флигеля во дворец доставлялась приготовленная еда, старый граф наведывался в "скарбнiцу", где хранил свою легендарную - недаром же польский исследователь Роман Афтанази описал ее в своей книге - коллекцию раритетов, можно было даже под озером пройти в церковь. Жаль, что на макете не пророешь потайных ходов! "А ведь юный Марат, - думаю я, - чья бабушка причесывала волосы самой графине, мог с удовольствием лазать по загадочным подземным лабиринтам, мечтая о рыцарских подвигах, про которые так славно писалось в книгах из разошедшейся по рукам графской библиотеки". - Из трех деревьев до недавних пор живо было лишь одно, - продолжает меж тем Олег. - Если старожилы не ошибаются, "Веру" попытались вывезти немцы, и в пути дерево погибло, "Надежда" сгорела во время пожара кухонного флигеля, а долго державшаяся "Любовь" засохла лет десять назад. Всего в парке при Чапских росло больше 8 тысяч редких деревьев. Жестом кудесника Маслиев достает из макета, будто из шкатулки, золотые пятирублевые монеты царской чеканки. Оказывается, принес из личной коллекции в школьный музей. Вместе с медной пепельницей в виде лягушки ручной работы XIX века, украшенными двуглавым орлом ножницами, серебряным наперсточком, металлической копилкой с надписью "1933 год". "Не боитесь за свои сокровища?" - спрашиваю у Олега. Не боится - столь велико желание создать краеведческий музей, в который бы потянулись местные, да и окрестные жители, желающие знать и уважать свое прошлое. А Наталья Исакова, учитель-методист местной школы, подводит меня к стенду, посвященному Марату Казею. Вот так: станьковские энтузиасты не забыли почтить память своего героического земляка, чей 75-летний юбилей мы отметим в этом году, оформили экспозицию, выпросив у живущей в Минске Ариадны Ивановны Казей для нее редкие семейные фотографии. В сиятельной компании графов и графинь, чудится мне, 14-летнему Марату вполне комфортно. Гораздо комфортнее, чем тогда, в одиночестве, в экспроприированной под чопорный музей "скарбнiце", где черным пятном искаженной истории резала глаза парта, за которой, как шептались местные старожилы, маленький Марат никогда не сидел. Дорога к храму Сюрреалистическое чувство - стоять на снегу на месте кабинета, из окон которого граф любовался своими дендрологическими экзотами! "И чего ради, - роятся мысли, - разрушали дворец, в котором запросто мог, как и в первые годы Советской власти, и поныне здравствовать детский дом?! Может, и янтарная комната при таком раскладе уцелела бы?!" Дворца нет - а подземные ходы остались. Правда, они нынче заложены. Но даже на их замурованный лаз-исток поглядеть - неимоверное удовольствие, в котором я не могла себе отказать, спустившись по ступенькам вместе с Натальей Исаковой и Олегом Маслиевым в подвал кухонного флигеля. Эх, пройти бы по этому потайному лабиринту к Свято-Николаевской церкви, стоящей на другом конце озера. Увы, нынче есть только два альтернативных варианта пути к храму: накатанный повозками тракт и, если покороче, - замерзшее озеро. Выбираем покрытое льдом озеро, благо чистящие вместе со школьным военруком ледяную гладь под будущий каток школьники обещают в случае неудачного экстрима вытащить нас из полыньи. Озеро, а точнее искусственную запруду, также создал его трудолюбивое сиятельство. И беседку на берегу соорудил, и в дополнение к православному храму - католическую часовенку при Южных воротах. Веротерпим был до невероятности! Благополучно просеменив по льду на другой берег, с грустью рассматриваем разрушенную церковь, которую проектировал знаменитый Константин Тон. Вначале ее ушибла молния, а потом добили люди, танками выдиравшие кирпичи из западного и южного приделов для ремонта прорванной в 1961 году плотины. У местного батюшки есть мечта возродить храм, но разве что Бог поможет ее воплощению. А у станьковских краеведов есть своя мечта - возродить дворцово-парковый ансамбль. Вначале хотя бы отреставрировав павильон- "скарбнiцу", потом "брамы", одна из которых, Северная, с узорчатой решеткой, еще была цела 40 лет назад, пока шустрые пионеры не вытащили из нее литой чугун для сдачи в металлолом. Тем более, говорит Наталья Исакова, что председатель Дзержинского райисполкома Анатолий Кадет, приезжавший минувшей осенью в школу, также загорелся благой идеей и обещал энтузиастам свою помощь. Анатолий Григорьевич и мне подтвердил: такое желание есть, а вот денег на самостоятельную реставрацию у района нет. И где их найти - трудный вопрос. Хотя сегодня на обновление павильона средств необходимо гораздо меньше, чем потребуется тогда, когда руки дойдут наконец до стареющего прямо на глазах здания с многозначительным названием "скарбнiца". Добравшись к храму экстремальным путем, обратно мы возвращались старым, неспроста называемым Екатерининским, трактом. И представила я, как славно будет, если по старинному этому пути начнут приезжать в Станьково делегации пытливых школьников (у районного отдела образования есть задумка - создать на базе здешней школы туристический центр для приема гостей). И будут ребята не только отдавать салют героически погибшему ровеснику, но и в самодеятельном музее слушать романтические рассказы про дворец с янтарным залом, из окна которого виднелись деревья с многозначительными названиями: "Вера, Надежда, Любовь". Автор публикации: Людмила СЕЛИЦКАЯ Дата публикации: 28.02.2004 http://www.sb.by/post/34759/
AlphaLeo: http://www.sb.by/post/36078/ Крим-инфо Ночной "книголюб" У каждого свое любимое время для чтения книг. Неизвестный пока "книголюб" в библиотеку деревни Станьково Дзержинского района проник ночью. Что он делал в учреждении культуры, расположенном в здании Станьковского сельсовета, остается только гадать. Ясно одно: света ему явно не хватало. Как результат - пожар. Ущерб, причиненный зданию и книжному фонду, оценивается в 60 миллионов рублей. Ведутся поиски "библиофила". Алесь КАРЛЮКЕВИЧ, "СБ". Дата публикации: 04.05.2004 http://www.sb.by/post/36078/
AlphaLeo: http://www.sb.by/post/36366/ Ананасы из Станьково Все XIX столетие территория Беларуси, усыпанная крупными поместьями и мелкими усадьбами, была настоящим полигоном для разного рода аграрных экспериментов. Продуманный экономический механизм, который четко работал во многих поместьях Северо-Западного края, до сих пор удивляет. Право слово: даже современному хозяйственнику там есть чему поучиться. А то и вовсе грустные параллели получаются. У тетушки на даче выросла карликовая дынька. Зеленая, но зато местная. "Вот они, чудеса селекции, - умиляется родственница, - и в наших заморозках бахчевые вызревают!" Но зеленое "чудо" сразу как-то скукожилось, когда я припомнила, что, по архивным сведениям, которые нашел историк Андрей Киштымов, во второй половине XIX века губернский Минск ел ананасы. Причем местного происхождения: их выращивали в Станьково, в усадьбе графа Чапского, в оранжереях. Автор публикации: Светлана ЛИЦКЕВИЧ Дата публикации: 15.05.2004 http://www.sb.by/post/36366/
AlphaLeo: http://www.sb.by/post/43261/ Под кодовым названием «Рига» (начало) Полицейские батальоны из Прибалтики оставили в Белоруссии черный след В годы Великой Отечественной войны на территории Белоруссии в войсках вермахта, формированиях СС, полиции безопасности и СД, а также в различных оккупационных вспомогательных частях и командах находились представители различных национальностей. Латыши — в том числе. Они служили у немцев в качестве переводчиков, унтер–офицеров и рядовых солдат, были хозяйственными советниками, полицейскими агентами, следователями и т.д. Сведения о латышских военно–полицейских формированиях отражены в материалах различных архивных фондов, в мемуарных свидетельствах, а также в немецких документах, отложившихся в архивах в годы войны и поступивших затем к нам в виде копий и микрофильмов. Именно на основании документов можно утверждать, что латышскими «специалистами» было преимущественно укомплектовано специальное подразделение высшего начальника СС и полиции (Hohere SS und Polizeifuhrer — HSSPF) Остланда, которое дислоцировалось при минском СД. (В отдельных документах оно фигурирует под названием «латышская рота при СД».) Как видно из архивных материалов, главной его задачей было оказание помощи в борьбе против антифашистского подполья и партизан, а также участие в акциях уничтожения еврейского населения Беларуси. Так, осенью 1941 года в Борисов из Минска прибыл оберштурмфюрер Крафт вместе с переводчиком унтершарфюрером Айхе и 50 офицерами и солдатами войск СС — преимущественно латышами — для участия в ликвидации Борисовского гетто. Здесь было уничтожено более 9 тысяч человек. Летом 1942 года специальные истребительные отряды под командованием унтерштурмфюрера СС Амелунга, состоящие из латышских добровольцев и служащих СС, уничтожили еврейское население в Слонимском округе — более 18 тысяч человек. Как использовались латыши в уничтожении евреев, хорошо видно из приказа оберштурмбанфюрера СС командира полиции безопасности и СД в Минске Эдуарда Штрауха от 5 февраля 1943 года об уничтожении слуцких евреев: «8 — 9 февраля 1943 г. в г. Слуцке силами местной команды будет проводиться переселение проживающих в городе евреев. В акции примут участие перечисленные ниже члены команды, а также около 110 служащих латышской добровольческой роты. Руководство акцией возлагается на оберштурмфюрера СС Мюллера... Обеспечение безопасности и охрана гетто возлагаются на полицию порядка. Учет и оценка остающейся в гетто собственности поручается гауптштурмфюреру СС Мадекеру. Для выполнения этой задачи в его распоряжение предоставляется команда из 2 служащих (Крус, Бухнер), 2 переводчиков (Михельсон, Натаров) и 10 латышей. Доставка евреев из гетто производится под руководством штурмбанфюрера СС Графа. В его распоряжение предоставляются шесть команд, каждая из которых состоит из одного служащего [местной команды] и 9 латышей. Назначены следующие начальники команд: Краузе, Николь, Генерт, Эриг, Велер, Цеушель. Вывоз евреев к месту переселения производится при помощи 6 грузовиков, каждый из которых сопровождают 4 латыша. В районе переселения имеются 2 ямы. При каждой яме работает группа из 10 человек руководящего и рядового состава, которые сменяются каждые 2 часа... Обеспечение безопасности в районе переселения возлагается на унтерштурмфюрера СС Пьера с 10 латышами...» Следует отметить, что служащие этой роты также сыграли определенную роль в раскрытии немецкими спецслужбами сети Минского антифашистского подполья и, в частности, — Военного совета партизанского движения (ВСПД), Минского подпольного горкома КП(б)Б и других органов. Хронология событий следующая. С осени 1941 года на территорию Белоруссии начали прибывать полицейские формирования, созданные на территории Прибалтики. Первым в начале октября из Каунаса в Минск прибыл 2–й литовский охранный батальон (с ноября 1941 г. он получил название 12–го литовского полицейского батальона) под командованием майора Импулявичюса. Батальон нес охранную и караульную службу, а также принимал участие в карательных акциях против партизан и в уничтожении еврейского населения. Сведения о первых латышских полицейских батальонах относятся к началу 1942 года. Как явствует из оперативной сводки командующего тылом группы армий «Центр» генерала Макса фон Шенкендорфа от 1 января 1942 года, «17–й латышский полицейский батальон на подходе и будет задействован в Лепеле». Батальон находился в подчинении высшего начальника СС и полиции России «Центр» (HSSPF Rusland Mitte). Весной 1943 года в руки белорусских партизан попал приказ HSSPF группы армий «Юг» и Украины N 278/43, из которого явствует, что на основании указа оперативного штаба N 880 от 25.04.1943 г. 17–й батальон был в Киеве экипирован в полицейскую форму зеленого цвета и передислоцирован в Овруч, где его слили с 25–м латышским батальоном. Немецким «офицером связи» для нового 25–го батальона остался майор шуцполиции Мевс, гауптман Шредер с его персоналом связи поступил в распоряжение нового батальона. Согласно приказу, после слияния немедленно необходимо было провести проверку личного состава на благонадежность. Всех непригодных рекомендовалось отсортировать и отправить в Ригу. По имеющимся в нашем распоряжении данным, к 1 июля 1942 года на территории Белоруссии действовали четыре латышских полицейских батальона: 18–й, 24–й, 26–й и 266–й «Е», которые в строевом отношении подчинялись HSSPF Остланда, а в оперативном — командующему полицией порядка Белоруссии. Батальоны дислоцировались соответственно в Столбцах, Станьково, Бегомле и Минске. К концу года из Латвии в Ганцевичи прибыл еще один — 271–й батальон. 18–й латышский полицейский батальон в количестве 395 человек (22 офицера и 75 унтер–офицеров) прибыл в оперативное подчинение командира полиции порядка Беларуси в мае 1942 года из Риги. Немецким офицером связи в батальоне был гауптман шуцполиции Эрзум. Командовал батальоном гауптман Зихерт. Батальон дислоцировался в Столбцах. 15 — 16 мая 1942 года батальон вместе с 603–м охранным полком, 347–м, 468–м, 913–м охранными батальонами принимал участие в «усмирительной» операции, которая под кодовым названием «Рига» проводилась против партизан севернее и северо–восточнее деревни Шацк Руденского района. В ходе столкновения с отрядом Н.М.Никитина в урочище Волчий Остров в 6 километрах севернее Шацка каратели потерпели поражение и вынуждены были прекратить операцию. 6 июня 1942 года батальон совместно с частями вермахта, полиции порядка и полицией безопасности принимал участие в операции против партизан в треугольнике Узда — Копыль — Столбцы. Батальону была придана команда СС из 3 командиров, 6 унтер–офицеров, 6 переводчиков и 8 рядовых. Летом 1942 года батальон под командованием майора Рубениса на протяжении нескольких дней принимал участие в уничтожении гетто в городе Слониме. Сохранились свидетельства этой трагедии. Перед расстрелами людей раздевали донага, у них вырывали золотые зубы. Капрал Эдгар Вульнис фотографировал сцены массовых убийств и позднее продавал фотографии по пять марок за каждую. В перерывах между массовыми казнями лейтенант Эглас хвастался своим умением точно стрелять. Он цинично заявлял: «С 30 метров прямо в голову — для меня это просто». Приказом командующего полицией порядка Белоруссии полковника Клепша от 28 августа 1942 года командиру батальона Фридриху Рубенису была объявлена благодарность: «24.07.1942 г. возле имения Налибоки в бою с превосходящей бандой благодаря особой находчивости и хорошему руководству батальоном смог уничтожить противника». Сведения о том, что латышский батальон находился в распоряжении командующего полицией порядка Белоруссии, относятся и к 1943 году. В приказе командующего полицией в списке «геройски погибших в борьбе с большевизмом» названы шуцманы Янис Урбикс (погиб 22.02.1943 г. в Рудне), Христ Ога (5.03.1943 г., Рудня). В подобных приказах значатся 13 служащих батальона. Многие солдаты и офицеры неоднократно награждались. Так, приказом N 13 от 15 июня 1943 года медалью «За отвагу 2–й степени в серебре для лиц восточных народов» был награжден старший лейтенант Ерик Зунде, бронзовой медали 2–й степени были удостоены командир батальона майор полиции Фридрих Рубенис, капитан Фридрих–Роберт Шведе, старшие лейтенанты Карл Скунт, Ягнис Бумберс, Освальд Лапиньш, Вольдемар Замиелис, Франц Эгляйс, Карл Ридус, Якоб Пальманс, а также более 50 прочих служащих батальона. «Черным» значком за ранение были награждены 10 человек. 24–й латышский полицейский батальон в количестве 433 человек (16 офицеров и 78 унтер–офицеров) в начале июня 1942 года прибыл из Лиепаи в Станьково под Минском. Командовал батальоном гауптман шуцполиции Вильгельм Борхардт. В начале августа он погиб. Немецким офицером связи при батальоне был гауптман Маркварт. 14 июня 1942 года батальон вместе с 603–м охранным полком принимал участие в карательной экспедиции под кодовым названием «Александров» против партизан отряда Н.М.Никитина в Дзержинском районе. Отряд отбил 21 атаку карателей, нанеся им значительные потери. В полицейском отчете об операции говорилось: «После ожесточенной борьбы лагерь был взят. Противник силой до 200 человек смог прорвать наше оцепление... Собственные потери значительны». В конце августа — сентябре 1942 года батальон в составе группы (полка) майора Бинца принимал участие в проведении боевых операций против партизан, которые получили кодовые наименования: «Болотная лихорадка «Север» — в районе Кривичи — Долгиново; «Болотная лихорадка «Запад» — в районе Ивенец — Столбцы; «Болотная лихорадка «Юго–Запад» — в Барановичском, Березовском, Ивацевичском, Слонимском и Ляховичском районах. Те события отражает дневник боевых действий 23–го немецкого полицейского батальона под командованием майора Бинца. На время операций батальон назывался полком (а с 7 сентября — боевой группой Бинца). 24–й латышский полицейский батальон входил в этот полк (группу) в качестве линейного боевого батальона. Вот выдержки из дневника карателей: «4 сентября 1942 г. 3.00. Шум боя в западном направлении. 3.12: радиограмма из 24–го латышского батальона: «На участке сильная стрельба». 7.15: 24–й латышский б–н сообщил об экзекуции одного еврея. 8.30: распределение автомашин, приданных полку вермахтом, между 24–м латышским и 3–м литовским б–нами. 9.55: радиограмма из 3–го литовского батальона: «На участке все спокойно. На участке 24–го латышского батальона шум боя». 5 сентября 1942 г. 7.30: штабной врач едет в д. Новой Двор для эксгумации трупов. Там расстреляны партизанами латыши. 8 сентября 1942 г., 4.30: батальон, преодолев более 250 км, прибыл в Слонимский район и расположился в д. Гловсевичи для участия в заключительной части операции «Болотная лихорадка «Юго–Запад». 17.05. 1–я рота батальона ведет бой с партизанским отрядом численностью в 200 человек...» А вот запись в дневнике от 10 сентября: «В ночь с 9 на 10 сентября 1942 г. произошло неприятное столкновение с неизвестным противником южнее Жировичей. После безуспешного отзыва на пароль — короткая перестрелка. Противником оказался саперный взвод 24–го латышского полицейского батальона, который во время разведки углубился слишком далеко и на обратном пути заблудился. В результате перестрелки 3 человека ранены. Один из них в течение дня умер». Операция «Болотная лихорадка «Юго–Запад» продолжалась до 22 сентября 1942 года. После ее завершения 24–й латышский батальон был по железной дороге отправлен в Столбцы, а оттуда пешим порядком в Налибоки. 27 июня 1942 года в район Бегомль — Плещеницы прибыл 26–й латышский полицейский батальон в количестве 392 человек (18 офицеров, 68 унтеров). Батальон был сформирован в Тукуме. Как видно из сообщений, в первой половине июля 1942 года он принимал активное участие в борьбе с партизанами и находился на территории Белоруссии до ноября 1942 года. Четыре человека отмечены в приказах среди «геройски погибших». В ноябре 1942 года 24–й и 26–й латышские батальоны были выведены с территории Белоруссии. По этому случаю приказом командующего службы порядка Белоруссии полковника полиции Клепша командирам батальона обер–лейтенанту Веверу и обер–лейтенанту Апперитсу, а также немецким офицерам связи гауптману Маркварту и гауптштурмфюреру Вихманну объявлялась благодарность. Насчет 266–го (по другим наименованиям 266–й «Е») латышского полицейского батальона известно, что он был сформирован в Риге и, по данным на 1 июня 1942 года, дислоцировался в Минске. Он насчитывал 682 человека (54 офицера и 222 унтера). Командовал батальоном гауптштурмфюрер СС Вихманн. Батальон в августе — сентябре 1942 года в качестве резерва принимал участие в карательной операции «Болотная лихорадка», которая проводилась под общим руководством HSSPF Ostland обергруппенфюрера СС Еккельна. Как видно из приказа от 1 декабря 1942 года N 19, «согласно распоряжению командующего полицией службы порядка Остланда от 15.10.1942 г. 1–я и 2–я роты 266–го «Е» батальона с отменой их прежнего наименования включаются в 271–й «Ф» полицейский батальон. Немедленно 1–я рота 266–го «Е» полицейского батальона становится 2–й ротой 271–го б–на, а 2–я рота 266 «Е» б–на становится 3–й ротой 271–го б–на. Остающиеся временно в Мариенбурге силы 271–го «Ф» полицейского батальона будут сведены в одну роту и получат наименование 1–я рота 271 батальона». По данным на февраль 1943–го, батальон дислоцировался уже в Риге. 7 июня 1942 года был издан приказ HSSPF Латвии о передислокации из Лиепаи в Брест–Литовск 25–го и 268–го латышских полицейских батальонов. В тот же день начальник СС и полиции Латвии направил командующему вермахтом телеграмму, в которой говорилось о том, что эти батальоны могут быть немедленно отправлены в Брест–Литовск (восстановленное немцами название), а также сообщалось, что батальоны только частично обеспечены оружием и лишь отчасти снаряжением, отсутствует также обмундирование. «Так как батальоны только частично обеспечены обмундированием, то некоторые роты, смотря по обстоятельствам, вынуждены ехать в Брест–Литовск в гражданской одежде». Вот ведь как спешили услужить немцам–хозяевам, что, отправляясь в поход на непокорную Белоруссию, не успевали даже сбросить цивильных пиджаков... В декабре 1942 года под Слонимом вновь проводилась акция против партизан — кодовое название «Гамбург». В ней в составе группы Бинца принимал участие 271–й латышский полицейский батальон. В одном из оперативных приказов сообщалось: «В районе Жировичи — Бытень — Коссово установлены банды общей численностью 2.000 человек. Их лагеря располагаются на восточном берегу реки Рудница. Банды совершают диверсии на ж–д линии Барановичи — Брест. Врага уничтожить. Каждого бандита, цыгана и еврея рассматривать как врага». Как видно из сообщения N 38 полиции безопасности и СД от 22 января 1943 года, «эта операция была одной из наиболее успешных. Данные разведывательной команды полиции безопасности и СД были такие точные, что удалось обнаружить каждый лагерь. В многочисленных боях было убито 1.676 партизан. Далее было расстреляно по подозрению в связи с партизанами 1.510 человек. Были захвачены многочисленные трофеи, в том числе 4 броневика и 8 противотанковых ружей, огромное количество скота и зерна. В населенных пунктах, расположенных в районе операции, кроме того, было уничтожено 2.658 евреев и 30 цыган. Немецкие потери составили 7 убитых и 18 раненых». 271–й латышский батальон снова в составе группы Бинца принимал участие в операции «Фён 1», которая проводилась в начале марта 1943 года в районе Чудин — Большие Чучевичи — Люсино. 1 марта батальон занял деревню Волута, а 2 марта — Большие Чучевичи. 4 марта в группу Бинца поступило следующее сообщение от командира 271–го батальона: «Возле д. Утиса столкновение с разведкой противника. Уничтожено три конных разведчика. Трофеи: 2 винтовки, 2 лошади, 2 повозки. Возле лесничества Лавица расстреляно 22 человека по подозрению в принадлежности к бандитам. 5 марта 1943 г. в 15.30 прибыл в д. Денисковичи и расположился там. Продвижение возможно только по дорогам. Столкновение с противником возле д. Ясковичи, в результате уничтожено 7 бандитов». 7 марта операция «Фён 1» была завершена. Как видно из дневника 23–го немецкого полицейского батальона, итоги следующие: «Потери противника: убито 83 человека, расстреляны по подозрению в принадлежности к бандам 22 человека. Трофеи: 15 винтовок, 7 телег, 15.000 винтовочных патронов, 10 ножей, 22 сигнальных патрона, 43 лошади, 1 типографский ротатор. Уничтожено или повреждено: 1 орудие, 1 станковый пулемет, 420 шалашей. Собственные потери: 6 человек убиты, в том числе 1 немец. Один украинец тяжело ранен. Итоги реквизиции: захвачено 968 голов скота, 14.717 кг зерна, 153 овчины». Приказом N 18 от 18 августа 1943 года командующего полиции порядка Беларуси бронзовой медалью за отвагу 2–й степени награждены 20 служащих батальона, «черный» значок за ранение получили полицейские Александр Лигтицис и Павильс Ермакс. Среди «геройски погибших в борьбе с большевизмом» значатся 6 служащих 271–го латышского батальона. Как видно из архивных материалов, 25–й батальон 1 июля 1942 года был переброшен в район Житомир — Коростень — Овруч. С 17 июля 1942–го его подразделения принимали участие в карательных операциях против партизан на юге Белоруссии (Ельчицы, Скородное, Ельск, Словечно, Буйновичи). Командовал батальоном подполковник Пликаус (Пликаусис). В ноябре 1942–го батальон принимал участие в карательной операции в районе Хойники — Брагин — Лоев, а в феврале 1943–го — в карательной операции «Горнунг» на территории Минской, Пинской и Полесской областей. Как уже отмечалось выше, в апреле 1943 года батальон был слит с 17–м латышским полицейским батальоном. Отдельные сведения о латышских батальонах имеются также в документах белорусских партизан. Так, в разведывательном обзоре ситуации на территории Слонимщины, составленном в августе 1943 года переброшенной из–за линии фронта группой «Коли», отмечается: «В помощь полицейским участкам присланы отдельные батальоны из военнопленных украинцев и русских и иногда по роте, и даже по взводу придают полицейским участкам для защиты от партизан. Осенью 1942 были и латышские батальоны, которые во время облавы исключительно свирепствовали, но теперь их здесь нет». Алексей ЛИТВИН, доктор исторических наук. (Окончание в следующем номере.) Дата публикации: 29.04.2005 http://www.sb.by/post/43261/
AlphaLeo: http://www.sb.by/post/43292/ Под кодовым названием «Рига» (окончание) Полицейские батальоны из Прибалтики оставили в Белоруссии черный след (Окончание. Начало в № 80.) Имеются также отрывочные сведения о том, что в июле — декабре 1942 года в карательных акциях против партизан и мирного населения Белоруссии принимали участие 432–й латышский полицейский батальон (июль — август 1942–го), 15–й латышский охранный полицейский батальон полиции порядка Остланда (август — сентябрь). В материалах Белорусского штаба партизанского движения хранится один интересный документ — итоговые данные Главного разведывательного управления РККА по состоянию на 3 декабря 1942 года о выявленных на оккупированной территории СССР германских полицейских и жандармских частях. Всего на этот период ГРУ располагало сведениями о 13 бригадах и дивизиях, 38 полках, 144 батальонах и 74 разных частях (отдельных ротах, отрядах, взводах и т.д.). Их общая численность только документальными данными определялась примерно в 150 — 200 тысяч человек. Среди общего списка батальонов упоминаются 18–й, 24–й и 208–й латышские батальоны. О последнем по документам известно, что он дислоцировался в Березе–Картузской, состоял из 17 офицеров и 450 солдат (данные на 7 октября 1942 г.). Таким образом, можно утверждать, что в 1942 году на территории Белоруссии в разное время находились следующие латышские формирования: 17–й, 18–й, 24–й, 25–й, 26–й, 208–й, 266–й «Е», 268–й, 271–й и 432–й полицейские батальоны. Эти формирования находились на белорусской земле разное по продолжительности время, отдельные продолжали оставаться у нас и в 1943 году. Они заслужили благосклонное отношение со стороны рейхсфюрера СС Гиммлера, который своим распоряжением в июле 1943 года ввел служебное отличие: «Оценивая проявленное ими до сих пор отличное поведение, я присуждаю им служебное наименование «латышские полицейские батальоны». Кроме того, в 1943 году при проведении операций против партизан привлекались новые латышские полицейские батальоны. Пожалуй, наиболее показательной в этом отношении является крупная операция в феврале — марте 1943 года против партизан и населения Россонско–Освейской зоны в треугольнике Себеж — Освея — Полоцк. Проводилась она с целью создания «нейтральной зоны» шириной 40 километров на границе Латвии и Белоруссии и получила условное название «Винтерцаубер» (Winterzauber — Зимнее волшебство). Руководство осуществлял высший начальник СС и полиции Остланда (HSSPF) генерал–лейтенант Еккельн. В операции участвовали 10 полицейских батальонов, 8 из которых являлись латышскими — 273–й, 276–й, 277–й, 278–й, 279–й, 280–й, 281–й и 282–й, а также 2–й литовский и 50–й украинский полицейские батальоны, моторизованные подразделения жандармерии, связи и артиллерии, 2–я авиагруппа особого назначения. С севера и юга район был окружен подразделениями 201–й охранной и 391–й учебно–полевой дивизий. Более месяца длилась операция. В отчете подробно по дням и часам можно проследить деятельность практически каждого подразделения. Приведем некоторые выдержки: «18.02.1943 г. 1–й взвод 4–й роты 277–го латышского батальона продвинулся в деревни Жерносеки, Шарвоношки, Хельмники и Зелянки. После ареста трех жителей названные деревни были сожжены. 19.02.1943 г. 1–я рота 232–го и 1–я рота 277–го б–на захватили населенные пункты Бандзели, Межжелево, Плески, Дубники и Тришево. Бандиты не обнаружены. Захвачено 204 человека, 16 лошадей, 62 коровы и 95 голов мелкого скота. Деревни сожжены. 22.02.1943 г. В ходе операции восточнее линии Зарьянки 278–м и 279–м батальонами взяты бандитские деревни Колбовщина и Барсуки, а 278–й батальон захватил Медведево и Веснино. Все захваченные деревни сожжены...» Всего в ходе карательной операции были уничтожены и сожжены живьем 3.500 местных жителей, 2.000 угнали на каторжные работы в Германию, более 1.000 детей отправили в Саласпилский лагерь смерти. Во время этой операции было разграблено и сожжено 158 населенных пунктов, в том числе вместе с людьми сожжены деревни Амбразеево, Аниськово, Булы, Жерносеки, Калюты, Константиново, Папоротное, Соколово и другие. (Ныне всемирно известная Хатынь была уничтожена через два дня после завершения операции — 22 марта 1943 г.) Во время этой операции применялся «метод» разминирования полей и дорог «с помощью» местного населения. Более того, каратели сетовали, что «для разминирования в настоящее время уже не хватает местного населения». По окончании операции был издан приказ генерал–лейтенанта полиции Еккельна, согласно которому латышские полицейские батальоны с 1.04.1943 года снова поступали в распоряжение командира полиции службы порядка Латвии и направлялись: 282–й — в район Краслау; 277–й — в район Индра — Пустина — Асуне; 278–й — в район Скуне — Воослобода; 279–й — в район Розенов — Пассиене; 273–й — в район Лудзен — Корсава; 276–й — в район Абрене, а 280–й и 281–й в места своего формирования — Болдораа и Ригу. Здесь они подлежали расформированию. Понятно насчет последнего? Латышские каратели–добровольцы ездили в Белоруссию на «заработки», на кровавую «шабашку», а у себя дома эти батальоны были не нужны... Кроме того, в Вильнюс возвратились 2–й литовский и 50–й украинский полицейские батальоны, а в Ревель — 1–я рота 36–го эстонского батальона. Следующей крупной акцией против партизан Россонско–Освейской зоны была проводимая под общим руководством специально уполномоченного Гиммлером обергруппенфюрера СС фон Бах–Зелевского масштабная операция, получившая кодовое название «Генрих». Она проводилась с 31 октября по 9 ноября 1943 года. В состав боевой группы фон Баха входили оперативные группы Еккельна и фон Готтберга. В состав группы Еккельна наряду с прочими входили: 313–й и 316–й латышские полицейские батальоны — участок командира Видера; латышский полицейский полк «Рига» — группа Гахтеля; 283–й латышский полицейский батальон (719 человек в 24 опорных пунктах), силы полицейской участковой службы (600 человек в 22 населенных пунктах), латышский мотоциклетно–стрелковый взвод, рота 317–го латышского резервного батальона. Необходимо отметить, что есть также информация о том, что осенью 1943 года группе армий «Центр» были переданы 231–й, 347–й и 860–й латышские полицейские батальоны. Таким образом, в 1943 году на территории Белоруссии в разное время были: латышский полицейский полк «Рига», 231–й, 271–й, 273–й, 276–й, 277–й, 278–й, 279–й, 280–й, 281–й, 282–й, 283–й, 313–й, 316–й, 317–й латышские резервные батальоны, 347–й и 860–й латышские полицейские батальоны, а также один латышский мотоциклетно–стрелковый взвод. Латышские полицейские формирования принимали участие в боевых операциях против партизан и населения Белоруссии и в 1944 году. Как видно из истории 1–й Дриссенской партизанской бригады, 6 марта 1944–го началась вторая карательная экспедиция против партизан. В ней принимали участие три латышских полицейских батальона (321–й, 318–й и 283–й), местные гарнизоны и части 290–й дивизии общим количеством более 5 тысяч человек. Взятый в плен полицейский 321–го батальона показал, что сюда прибыли также три латгальских строительных батальона и три полицейских батальона (314–й, 315–й и 316–й). В истории 1–й Дриссенской партизанской бригады отмечается: «321–й полицейский латышский батальон, как и 317-й и 283–й, был сформирован в Латвии из айсаргов и направлен для борьбы с партизанами. Все были явными пособниками фашистской Германии, зверски расправлялись с партизанами и мирным населением». В операции «Праздник весны» (Frulingsfest), которая проводилась с 11 апреля по 4 мая 1944 года против партизан Ушачско–Лепельской зоны, в составе группы Еккельна боевые действия вела 15–я латышская дивизия, а также 2–й и 3–й латышские полицейские полки и 5–й латышский пограничный полк. Можно привести ряд свидетельств, сохранившихся в исторической памяти белорусского народа, о зверствах латышских батальонов. В концентрированном виде их суть передает следующее документальное свидетельство — доклад офицера по особым поручениям тыла Русской освободительной армии (РОА) поручика В.Балтинша представителю РОА в Риге полковнику В.Позднякову от 26 мая 1944 года: «В середине декабря 1943 г. по делам службы пришлось мне (с несколькими сотрудниками) быть в районе Белоруссии (быв. Витебской губернии), в деревнях Князево (Красное), Барсуки, Розалино и др. Эти деревни занимали немецкие части и вполне терпимо относились к населению, но, когда им на смену пришли латышские части СС, сразу начался беспричинный страшный террор. Жители вынуждены были по ночам разбегаться по лесам, прикрываясь простынями (как маскировка под снег во время стрельбы). Вокруг этих деревень лежало много трупов женщин и стариков. От жителей я выяснил, что этими бесчинствами занимались латышские СС. 23 апреля 1944 г. пришлось мне быть в д. Морочково. Вся она была сожжена. В погребах жили эсэсовцы. В день моего прибытия туда их должна была сменить немецкая часть, но мне все–таки удалось поговорить на латышском языке с несколькими эсэсовцами, фамилии коих не знаю. Я спросил у одного из них, почему вокруг деревни лежат трупы убитых женщин, стариков и детей, сотни трупов непогребенных, а также убитые лошади. Сильный трупный запах носился в воздухе. Ответ был таков: «Мы их убили, чтобы уничтожить как можно больше русских». После этого сержант подвел меня к сгоревшей хате. Там лежало несколько обгорелых полузасыпанных тел. «А этих, — сказал он, — мы сжигали живьем...» Когда эта латышская часть уходила, она взяла с собой в качестве наложниц несколько русских женщин и девушек. Им вменялось в обязанность стирать белье солдатам, топить бани, чистить помещения и т.п. ...В начале мая в районе д. Кобыльники в одной из ложбин мы видели около трех тысяч тел расстрелянных крестьян, преимущественно женщин и детей. Уцелевшие жители рассказывали, что расстрелами занимались «люди, понимавшие по–русски, носившие черепа на фуражках и красно–бело–красные флажки на левом рукаве» — латышские СС. Не помню названия деревни, в которой мое внимание привлекла куча мух, кружившаяся над деревянной бочкой. Заглянув в бочку, я увидел в ней отрезанные мужские головы. Некоторые были с усами и бородами. Вокруг деревни мы нашли немало трупов расстрелянных крестьян. После разговора с уцелевшими жителями у нас не осталось сомнений в том, что и здесь также оперировали латышские СС, показавшие свое мужество и неустрашимость в расправах над беззащитным населением. Все остальное, творимое ими, кажется ничтожным по сравнению с той страшной бочкой и заживо сожженными в хате женщинами». Данные партизанских разведсводок за 1944 год говорят о том, что в марте в район Дисны прибыли 22–й и 25–й латышские батальоны. Показаниями пленных 22–го батальона установлено, что 22–й и 25–й батальоны сформированы в апреле 1943 года в Болдерах близ Риги. «В каждом батальоне по 4 роты, в них 100 — 120 человек в возрасте от 18 до 40 лет. В каждой роте 2 миномета, 4 станковых пулемета, автоматы и винтовки. Командует 22–м батальоном Макар Тылтиц. 22–й и 25–й батальоны в марте вели экспедицию против партизан. По этим же данным, в апреле 1943 г. в Болдерах были сформированы также 116–й и 118–й полицейские батальоны. Действовали на Невельском участке фронта, где сейчас, пленный не знает. Всеми полицейскими батальонами командует генерал Бонгеровский, штаб его в Риге». По информации штаба партизанской бригады «Спартак» (Вилейская область, командир А.Н.Пономарев), 2 мая 1944 года в плен был захвачен лейтенант из 1–го латышского полка, который показал, что «полк состоит из 4 батальонов, в каждом по 600 — 700 человек. Полк дислоцируется в Двинске и окрестностях. По данным на 6 мая 1944 г., 1–й латышский полк и другие части из Двинска расположились так: в Браславе — 2.000 человек, Слободке — 1.500, Иказни — 1.000, в Видзах, Миорах и Друе — три школы СС». По данным командира партизанской бригады Григорьева от 16.05.1944 г., в Якубово (2 километра западнее Клястицы) дислоцируется штаб 3–го латышского полка. Командир полка Тыляйнберг. В полк входят 317–й, 318–й и 321–й батальоны. Общая численность полка до 660 человек. Батальоны дислоцируются в Юзефово и Дерновичах. Таким образом, мы можем утверждать, что на территории Белоруссии оставили свой след одна латышская дивизия (15–я), 3 латышских полицейских полка (1–й, 2–й и 3–й), 1 латышский пограничный полк, 26 латышских полицейских батальонов (Schutzmmanschaft b–n) — 15–й, 17–й, 18–й, 24–й, 25–й, 26–й, 208–й, 231–й, 266–й «Е», 268–й, 271–й, 273–й, 276–й, 277–й, 278–й, 279–й, 280–й, 281–й, 282–й, 313–й, 316–й, 317–й, 347–й, 432–й, 546–й, 860–й и 1 мотоциклетно–стрелковый взвод. Документы говорят также о собственно латышских гарнизонах и тех гарнизонах, в составе которых были латыши. По сведениям партизанской разведки, на территории Дриссенского района по состоянию на 29 апреля 1944 года в гарнизоне Войтово находилось 85 латышей, Залесье — 40, Пярэки — 37. В гарнизоне деревни Страшные — рота немцев и команда латышей в количестве 100 человек. На станции Бигосово — гарнизон в количестве 100 человек, по национальности латыши и украинцы. Партизаны отмечали низкий моральный дух латышей и украинцев, а также то, что между ними бывали ссоры по поводу несправедливых расправ над мирными жителями. Как видно из разведсводки от 18.01.1944 г. представительства БШПД на 1–м Прибалтийском фронте, гарнизоны противника установлены в следующих населенных пунктах: «– Докшицы — 700 человек, по национальности немцы, латыши, литовцы, русские. — Фольварк Яново (6 км вост. Докшиц) — 250 латышей. — Глинное — (15 км вост. Докшиц) — 80 немцев и латышей. — Пустоселье — (19 км вост. Докшиц) — штаб 546-го батальона и до 300 человек солдат. По национальности немцы, латыши, русские». Весьма интересным является вопрос об отношении к латышским полицейским (а также литовским и эстонским) немецкого оккупационного руководства. Прибалтийские полицейские формирования находились в явно привилегированном положении по отношению к украинским и белорусским. Об этом точно сказал на совещании в генеральном комиссариате «Беларусь» командующий полицией порядка полковник Клепш: «Выплата денег охранным командам была самой различной. Каждый литовский и латвийский охранник за службу на чужой территории ежедневно получал 3,8 германской марки, а командир батальона — 15,5 марки. Белорусский и украинский охранник получал ежедневно 0,80 марки, женатый охранник — 1,8, командир белорусского батальона — 5,5, командир украинского батальона — 5,8 марки. Однако на руки латыши и литовцы получали столько же марок, сколько белорусы и украинцы. Разница в деньгах выплачивалась латвийским и литовским семьям на родине или же заносилась на сберегательную книжку охранника. Большое различие в оплате различных по национальности охранников, при котором определенную роль играли политические причины, до сих пор еще не устранено. Охраннику, питающемуся при несении одиночной службы на свои собственные средства, выплачивалась надбавка в сумме 0,6 марки ежедневно. До сих пор не уплачено отдельным охранникам за то, что они носят не форменную, а гражданскую одежду и белье. В случае если латвийский или литовский охранник погибал от вражеской пули, то его родственникам ежемесячно выплачивалось от 43 до 144 марок в зависимости от звания и срока службы убитого, к чему еще шла надбавка за то, что дети убитого оставались сиротами. У белорусов и украинцев эта надбавка составляла 17 — 60 марок. При частичной и полной непригодности охранника к службе из–за увечья, нанесенного противником, денежное пособие выплачивалось в различной градации: латышам и литовцам — от 15 до 240 марок, белорусам и украинцам — от 7 до 100 марок». Вместе с тем на имя гауляйтера Кубе поступали жалобы от латышей и литовцев о том, что некоторые немецкие служащие оскорбительно к ним относятся. В связи с этим Кубе направил гебитскомиссарам специальное письмо, в котором указывал на недопустимость такого поведения... В памяти белорусов надолго останутся латышские полицейские батальоны — каратели, большинство из которых говорило по–русски и отличалось особой жестокостью по отношению к мирным жителям. Необходимо дальнейшее исследование вопросов, связанных с созданием, структурой и деятельностью на территории Белоруссии всех, в том числе так называемых восточных, прибалтийских, остмусульманских и прочих вооруженных формирований коллаборационистов. Без объективного изучения этих «темных пятен» в нашей истории, их публичной принципиальной оценки неизбежно будет умаляться глубина трагедии, постигшей белорусский народ в годы Великой Отечественной войны. Алексей ЛИТВИН, доктор исторических наук. Дата публикации: 30.04.2005 http://www.sb.by/post/43292/
AlphaLeo: http://www.sb.by/post/66472/ Под Дзержинском восстановят один из павильонов усадьбы графов Чапских «Континентом культур» и «Европой в Европе» современники называли вотчину графов Чапских. Почти 40 тысяч гектаров от Минска до Столбцов – поля, леса, мельницы и поместья. Внимание историков притянул один из павильонов – «сокровищница». Все документы уже прошли согласование, и строительные работы начнутся в самое ближайшее время. «Континентом культур» и «Европой в Европе» современники называли вотчину графов Чапских. Почти 40 тысяч гектаров от Минска до Столбцов – поля, леса, мельницы и поместья. От самого крупного из них сегодня осталось лишь несколько павильонов. Внимание историков притянул один из них – «сокровищница». Сокровищницу разграбили после революции, а само здание долго находилось в запустении. Сегодня внутрь тоже не пускают – ветхие балки. Именно их, а также старые камины, винтовые лестницы, утончённую лепнину специалисты восстановят до мельчайших деталей Олег Маслиев, автор проекта реставрации рассказал: «По проекту нам понадобиться 4,5 месяца на эту работу. Уже проплачена половина стоимости – 250 миллионов рублей, и если без задержек профинансируют дальше, то павильон воссоздадут в течение года». В обновлённом здании разместят музей утраченных усадеб Беларуси. Не забыли историки и ещё об одних графских развалинах. Недалеко от усадьбы находятся руины Свято-Никольской церкви. Уникальность её не только в архитектурном стиле, но и в авторе – храм был построен по проекту Константина Тона – автора проекта храма Христа Спасителя в Москве. Эмерик Фон Гуттен Чапский купил проект за 2000 рублей серебром, построил храм, за что получил персональную благодарность от Александра II. Вот единственное сохранившееся фото 1914 года – церковь летом. Большевики её закроют, а после и вовсе разрушат. Восстанавливать святыню начнут несколько лет назад. «От бывшего объёма храма сохранилось менее 45 %. Кроме того, 15 % кладки будет разобрано и укреплено. Что же касается строительных материалов, то только кирпича понадобится 17 вагонов, а это целый состав», - отметил Олег Маслиев. Отстроенная Свято-Никольская церковь будет точной копией оригинала. Специалисты установили даже подлинный состав краски, правда, сроки строительства не называют – храм возводят только на пожертвования прихожан, а средств постоянно не хватает. Планируется, что после освящения, в новый приход торжественно перенесут раку с мощами святой блаженной Валентины Минской – она похоронена в нескольких километрах, после чего Станьково станет центром – и паломничества и туризма. ОНТ Дата публикации: 14:06:55 20.04.2008 http://www.sb.by/post/66472/
AlphaLeo: http://www.sb.by/post/68574/ Вывезено за Буг (начало) О белорусских материальных и духовных ценностях, оказавшихся в Польше В каждую из моих четырех научных командировок в Краков я шел к окруженному деревьями двухэтажному дому № 12 по улице Июльского Манифеста (теперь название, очевидно, изменилось), где над входом виднелась надпись на латинском языке: «Monumentis Patriae naveracio erceptis» («Отечественным реликвиям, спасенным в исторической буре»). Ниже: «Национальный музей, филиал имени Эмерика Гуттен Чапского». А над входом в соседний дом под номером 10 было выписано: «Собрания имени графов Гуттен Чапских». Я знал, что в этих зданиях находятся огромные музейные сокровища, перевезенные в Краков летом 1894 года из деревни Станьково, теперь Дзержинского района на Минщине. Прежде всего хотелось просмотреть старобелорусские книжные издания, приобретенные коллекционером от Юльяна Бергеля из Слуцка (за этими раритетами я постоянно охотился). Но каждый раз мне вежливо отказывали: идет реорганизация, экспозиция пока не готова и так далее. Позже я понял, почему отношение к посетителям из Беларуси здесь было совершенно иным, чем в других краковских музеях и библиотеках. Кто такие Гуттен Чапские? Графский род Чапских (Гуттен Чапских) герба Лелива происходил из Пруссии. Имения его находились в Австрии, Германии, Польше, Украине. На белорусских землях Чапские появились примерно в 1526 году. Здесь им принадлежали Станьково, Прилуки и Негорелое в Минском, Нарушевцы в Новогрудском, Ляховичи в Слуцком уездах. Чапские состояли в своячестве со многими знатными, даже королевскими родами. Недаром Мария Чапская, внучка Эмерика, владельца Станьково, назвала свою книгу воспоминаний «Европа в семье» (1970 г.). Не могли они не быть в близком родстве и с несвижскими Радзивиллами. Франтишек Станислав Костка Чапский в 1772 году женился на княжне Веронике Радзивилл, дочери одного из представителей магнатского рода по прозвищу Рыбонька, женщине смелой, участвовавшей с саблей в руках в боях под Слонимом. Ее приданым как раз и было Станьково вместе с Вязанью и другими окрестными деревнями. А Кароль Чапский, сын Франтишка Станислава Костки, служил камергером у последнего короля Речи Посполитой Станислава Августа Понятовского, потом избирался маршалком шляхты Минского уезда. Чиновник, собиратель, ученый Самым известным представителем элитного рода Гуттен Чапских являлся Эмерик, сын Кароля (потом, став царским чиновником, начал именовать себя Карловичем). Родился он в Станьково почти 180 лет назад, 5 (17) ноября 1828 года. Учился в Виленской гимназии, где у него зародился интерес к истории, коллекционированию. Белорусский писатель, этнограф и тоже собиратель Александр Ельский писал потом о нем в некрологе: «Являясь еще учеником в Вильно, он начал с энтузиазмом собирать монеты и копаться в старых отечественных книгах, чему весьма способствовали домашнее окружение... а также основательное знание многих языков». Биографы подчеркивали, что среди этих языков были «литовский и белорусский». Окончив со степенью кандидата естествоведческих наук Московский университет и почти сразу став членом научного Русского археологического общества (1851 г.), Эмерик Чапский пошел служить в министерство внутренних дел, ездил с инспекциями по стране. В Харьковском университете его внимание привлек нумизматический кабинет, перевезенный туда из... Несвижа после бескровного взятия города в 1812 году российскими войсками: генерал Тормасов решил, что имеет право взять с Радзивиллов контрибуцию, и переправил ее в свои родные места. Нашего соотечественника, конечно же, охватил, как бы мы сегодня сказали, зуд «возвращения». «Я отыскал здесь, — писал он своей жене, — четыре великолепные монеты, за которые должен прислать (свои) дублеты из Петербурга». Карьера нашего соотечественника стремительно шла вверх. На некоторое время он поверил в либеральные обещания нового царя Александра II. Поэтому в 1863 году, в разгар восстания на его родине, дал согласие стать губернатором в Новгороде Великом, затем — вице–губернатором в Петербурге, где получил несколько наград. Самой высокой ступенькой на служебной лестнице стало директорство в лесном департаменте министерства государственных имуществ. Но там усилилось разочарование в царской политике. Формально Чапский просил отпустить его в отставку «по семейным делам». На самом же деле, как вспоминал потом его внук Эмерик Чапский–младший, живший в Италии, настоящей причиной послужила ссора с царем, разразившаяся после того, как монарх начал раздавать своим доверенным придворным леса для вырубки и вывоза за границу. Вернувшись в 1879 году в Станьково, Эмерик Чапский–старший не унывал. Увлеченно пополнял во время путешествий по стране и Западной Европе свои коллекции, особенно нумизматические, для которых построил специальную сокровищницу («скарбчик», сохранился до наших дней). Несколько комнат во дворце заняла богатейшая библиотека, дубовые шкафы для которой сделал местный столяр Пикулик. В большом сейфе хранились драгоценности. Началась большая работа по описанию музейных собраний, составлению и изданию каталогов монет — сначала России, а потом Речи Посполитой. Научные труды Чапского отметило большой серебряной медалью Русское археологическое общество. Успешно выполнялись им общественные обязанности мирового посредника Минского уезда. Почему Краков? И вдруг, совершенно неожиданно для большинства родственников и знакомых, Эмерик Чапский решил перевезти музейные собрания в Краков, древнюю столицу Польши, находившуюся тогда в Галиции, на территории Австро–Венгерской монархии, — там, мол, они будут более востребованны посетителями, учеными. На самом же деле этому шагу предшествовали долгие и продуманные приготовления. Заблаговременно граф разделил свое имение, значительно увеличенное за счет прикупленных земель, между сыновьями. Затем было участие в большой выставке «Древнее и новое искусство применительно к промышленности», организованной в Варшаве в конце 1889 года (думаю, тут не обошлось без содействия вице–президента выставки Михала Радзивилла). Экспонаты, привезенные из Станьково, впечатляли. Выставлялись 409 польских монет и медалей от короля Сигизмунда Старого до Станислава Августа Понятовского, 69 орденов и других знаков отличия, доспехи XVI — XVII веков, украшенные драгоценными металлами и камнями, древние седла, два серебряных бокала с изображениями короля Яна III Собесского и Михала Корибута Вишневецкого. Выставленные редкости вызвали резонанс в прессе, задавшейся вопросом: что же еще хранится в стенах станьковской сокровищницы? Ее хозяин был отмечен дипломом. Однако экспонаты своего музея Чапский все же решил передать не в Варшаву, а в Краков, находившийся тогда за пределами Российской империи. Делалось все несколько втайне. Был запущен слух, что Чапские переезжают жить в Краков «для спасения здоровья». В центре города, на тогдашней улице Вольской купили и переоборудовали двухэтажное здание, построенное в 1884 году в стиле неоклассицизма, где станьковские коллекции находятся и сегодня. В 1894 году их перевезли через Вильно и Варшаву в Краков. Препон бывшему царскому сановнику не чинили — в конце концов, то была его собственность. А почему выбран именно Краков, а не Львов, не Вильно, не другой город? Очевидно, потому, что во второй половине ХIХ века он стал своеобразным научно–культурным центром не только польских территорий, но и всех земель бывшей Речи Посполитой. Ведь там, в более либеральных условиях, чем в Варшаве и Вильно, действовал знаменитый Ягеллонский университет, только что организовалась своя Академия наук, издавались исторические и этнографические журналы, где печатались авторы из Беларуси. Недаром именно там вышли первые книги Франтишка Богушевича «Дудка беларуская» и «Тралялёначка». В Кракове как раз начала формироваться сеть музеев (значительную роль здесь сыграл уроженец Могилевщины Адам Киркор), сюда из Парижа переселился и стал открытым для публики музей Чарторыйских с множеством экспонатов с Могилевщины, где были имения этого рода. Сюда привезли в подарок раритеты из своих собраний Франтишек Богушевич и Александр Ельский (хорошо бы установить, что именно). Все это, вместе взятое, создало Кракову интеллектуально–патриотическую ауру, которая не могла не воздействовать на станьковского собирателя. Свидетельствует Мария Коцуева Что же перевезли с Минщины в Галицию? Частично ответ дает краковская газета Czas («Время») в номере за 8 января 1895 года, где о коллекциях Чапского говорится следующее: «Сокровища будущего музея находятся в нашем городе, они прибыли из Вильно в 134 (!) ящиках в шести (!) вагонах. В них находились нумизматика, медальоны, раковины, старый фарфор, древнее оружие, старая гданьская мебель, ценная библиотека, включающая многочисленные экземпляры вывезенной (из Варшавы. — А.М.) в Петербург библиотеки Залуских, наконец, геологическая и минералогическая коллекции, которые могут считаться самыми большими в Европе... Начиная с субботы, работники фирмы г. Боянского переносят все это во временный склад, пока не передадут на пользу общества в музей имени графа Эмерика Чапского». Более профессионально и подробно собрания краковского музея Чапских описываются в книге Марии Коцуевой «Отечественным реликвиям, спасенным в исторической буре. Музей Эмерика Гуттен Чапского (Станьково — Краков)» (1978 г.), которую стоило бы перевести на белорусский язык. Каждому из отделов музея в этой иллюстрированной монографии посвящен специальный раздел. Особое внимание Мария Коцуева уделила нумизматической коллекции. Исследовательница называет ее уникальной в славянском мире, самым большим частным собранием в Польше монет, орденов и других знаков отличия. Особенно редкими здесь считались первая польская золотая монета — дукат Владислава Локетка и динар Болеслава Храброго, датированный приблизительно 1000 годом (последний сохранился в единственном экземпляре). В Краков из станьковских собраний отправили гравюры, рисунки и акварели, связанные со славянской тематикой. Если судить по «Списку гравюр, на которых изображены портреты польских знаменитых личностей в собрании Эмерика графа Гуттен Чапского в Кракове», изданному вдовой Эльжбетой после смерти собирателя, первых из них числилось 2.383 единицы хранения. Наиболее ценными здесь были вид Гродно, исполненный в 1568 году Матисом Цюндтом, портрет Петра Ивановича Потемкина работы Абрахама Блотелинга, оттиск на белом бархате портрета Петра Первого, сцена осады Смоленска. Одних изображений короля Яна I Собесского насчитывалось 76. Естественно, было множество портретов Радзивиллов, Сапегов, других магнатов, 70 изображений Тадеуша Костюшко, 10 — Адама Мицкевича и, на удивление, ни одного портрета жены собирателя Эльжбеты из Мейендорфов Чапской. Особую ценность представляли рукописи и редкие книги из собрания Чапских. Более чем из трехсот рукописных раритетов 31 был на пергаменте. Среди книг выделялось около 700 изданий XVI века, а также коллекции, закупленные в Вильно (из собрания публичной библиотеки), Минске (у губернского секретаря Кобылинского) и Слуцке (у пастора Бергеля), экземпляры с автографами и владельческими записями. К примеру, одна из последних гласила: «Сия книга досталась мне под Ляховичами, в окопе русского Хованского, гетмана великого царя московского...» И подпись: «Теодор Ежи Керсновский, подстолий Новогрудского воеводства». Интересно, что многие тома были переплетены местными мастерами (М.Хаскиным из Минска и другими). Книжную коллекцию дополняли карты и экслибрисы. Наконец, из Станьково в Краков переместились музейные экспонаты. Одних мужских тканых поясов насчитывалось 16. Среди них выделялись четыре слуцких с золотыми и серебряными нитями с отметками «В Град Слуцк» и «Дело Маджарский». Отдельно демонстрировались старинные доспехи — кольчуги, шлемы и другие милитарии, а также изделия из золота и серебра, уречское стекло, керамика, масонские знаки. (Окончание в следующем номере.) Автор публикации: Адам МАЛЬДИС Дата публикации: 06.06.2008 http://www.sb.by/post/68574/
AlphaLeo: http://www.sb.by/post/68645/ Вывезено за Буг (окончание) О белорусских материальных и духовных ценностях, оказавшихся в Польше (Окончание. Начало в № 103.) Судьба переменчива В середине 1890–х годов Эмерик Чапский был весь в деле. Съездил за новыми приобретениями в Коломыю и Иновроцлав. С непосредственным участием самого графа к дому–музею пристраивалось здание фондохранилища. Готовился к печати очередной том каталога монет, составлялось описание портретных гравюр. Жена Эльжбета, спокойная за мужа, отправилась летом 1896 года к детям в Станьково и Прилуки. И тут у Чапского разболелся зуб. За помощью он обратился к известному дантисту, тот занес во время лечения инфекцию, и 23 июля мецената не стало. Попрощаться с покойным пришли руководители города, цвет интеллигенции, приехали родственники–аристократы чуть ли не со всей Европы. Похоронили нашего соотечественника на Раковицком кладбище, рядом с могилой выдающегося художника Яна Матейко. Кстати, там же находятся могилы белорусского поэта Алеся Гаруна и собирателя из Могилевщины Адама Киркора. Эмерик Чапский не думал о смерти и потому не оставил завещания (это очень важный момент!). Съехавшиеся родственники долго искали его и вынуждены были зафиксировать в специальном акте, что оно не обнаружено. Официальным наследником стал не старший сын Кароль, человек очень занятой как минский голова и к тому же сам коллекционер, что могло усложнить дело, а младший сын Ежи. Но обоим сыновьям Краков показался чужим городом. Дальнейшую судьбу перевезенных в Краков музейных собраний должна была решать вдова Эмерика. Неожиданно у Эльжбеты Чапской проснулась деловитость. Она закончила строительство фондохранилища, упорядочила собрания. В музейном здании установила памятную доску мужу. Но больше, чем в Кракове, пребывала все же в Станьково. Музей для нее становился обузой. И вот Ежи Чапский в начале 1903 года на правах официального наследника направляет в совет («гмину») города Кракова письмо с предложением принять музей имени Эмерика Гуттен Чапского под свою опеку. Условие ставится только одно: «на вечные времена» сохранить это название. Предложение подкрепляется письмами известных ученых, директоров других музеев. 9 марта состоялось заседание совета, на котором в специальном решении из семи пунктов высказана благодарность основателям коллекции. Вплоть до 1945 года, находясь под опекой Национального музея, музей имени Эмерика Гуттен Чапского сохранял в соответствии с волей наследника свою относительную самостоятельность. Более того, он пополнился другими книжными сборами (например, библиотекой Антона Мошинского из Пинска). Здесь проводились различные выставки. Но в социалистическое время станьковские собрания стали нивелироваться, сливаться с другими подобными коллекциями. Самостоятельный музей, о котором мечтал его создатель и на существовании которого настаивали наследники, превратился в обычный филиал. «Печальной правдой является то, — резюмирует в своей книге Мария Коцуева, — что о существовании наследия Эмерика Чапского в последний, послевоенный период напоминают лишь существующие до сих пор здания и всплывающие среди громадных собраний Национального музея объекты из его коллекции». Далее автор заинтересованно и убедительно ставит вопрос о «возрождении» музея, созданного и фактически подаренного станьковским меценатом городу Кракову, бьет тревогу, что могут погибнуть остатки книжного собрания. Прочитав книгу Марии Коцуевой, я наконец понял, почему меня так настороженно встречали в музейном здании на улице Июльского Манифеста, 12. Очевидно, была тревога: а вдруг станет понятно, что задуманного музея как такового нет, что фонды его недоступны исследователям и воля семьи Чапских и формально, и фактически не выполнена. Поэтому теперь уже меня обуревает тревога: а вдруг такая ситуация сохраняется и ныне и дар станьковского собирателя теперь не нужен Кракову? Ведь Эмерик Чапский может трактоваться там и как persona non grata: находясь на службе, он считал себя русским, выступал против восстания 1863 года (правда, и помогал отдельным ссыльным повстанцам) как всплеска несвоевременного и поэтому обреченного на поражение... Конечно, теплится надежда, что за те десять последних лет, что я не был в Кракове, дела с музеем изменились к лучшему: ему вернули первоначальное название, а фонды открылись для посетителей. Краковские коллеги, которым я письменно задавал эти вопросы, так и не ответили (возможно, чтобы не расстраивать?). Если окажется, что мои тревоги беспочвенны, буду только рад. В противном случае не лучше ли возвратить коллекцию Чапских в Станьково? Благо и здание «скарбчика» здесь сохранилось. Правда, сам дворец разрушен во время Второй мировой войны. Но существует гравюра Наполеона Орды с его изображением. И местные энтузиасты уже хлопочут о возрождении старинной усадьбы. Правда, второе рождение станьковской усадьбы и тем более музея может оказаться делом сложным. Ведь, кроме «западного» следа, существует и «восточный». Православные реликвии Эмерик Чапский оставил своему сыну Каролю. Тот, будучи минским головой (именно благодаря ему в городе появились конка–трамвай, электростанция, уличное освещение, общедоступный телефон, несколько больниц и спортивных сооружений), приумножил собрание. Но в начале Первой мировой войны, когда началось наступление немцев, ценности временно вывезли в Москву. И очевидно, там они не погибли, потому как часть из них по недомыслию, из–за невостребованности в БССР, на территории которой осталось Станьково, в 1920–е годы вернули... в Польшу, возможно, в тот же Краков. В случае если в Кракове все решится в соответствии с надеждами основателя музея и волей наследника, на мой взгляд, возможен следующий вариант сотрудничества. Краковский национальный музей помогает частичному возрождению станьковских собраний, передает туда дубликаты. И это станет красивым жестом добрососедства, продолжением традиций Чапских. Напомню, что один из них, Эмерик Чапский–младший (о нем в 1986 году вышла в Лондоне книга воспоминаний), передал в музеи БССР несколько гравюр с видами Минска. Пример, достойный подражания. Найдено в Польше Сказанным выше я отнюдь не хочу бросить тень на польские музеи, библиотеки и архивы. Музей Эмерика Чапского, где я не получил доступа к фондам, — досадное исключение, вызванное скорее неблагоприятным стечением обстоятельств. Обычно во время командировок исследовательские заявки удовлетворялись легко и быстро. Так, удалось отыскать белорусскую поэму «Мачеха» Адели из Устрони (1850 г.), поэму Винцента Дунина–Марцинкевича «Над Ислочью» (1866 г.), оршанский сборник песенно–интимной лирики, датирующийся эпохой барокко, целый архив белорусского, русского и польского поэта и революционера Адама Гуриновича, немало мемуарных источников, отражавших жизнь на белорусских землях в XVIII — XIX веках, и многое другое, что потом было обнародовано в книгах «Творческое побратимство», «Тайны древних собраний», «На перекрестке славянских традиций». Обнаруженные в польских библиотеках, музеях и архивах рукописи, касающиеся белорусской тематики, описаны в нескольких статьях очередного сборника «Вяртанне–8», который теперь готовится к печати в издательстве «Лiтаратура i мастацтва». Подробнее следовало бы остановиться на одной музыкальной находке. В Кракове, в обложке униатского требника, принадлежавшего церкви в Остромечево и после войны приобретенного библиотекой Ягеллонского университета в Кракове, удалось обнаружить рукописную тетрадь с песнями, которая теперь обычно называется Полоцкой. Пишу не ради хвастовства давней находкой, а дабы сделать одно существенное уточнение. Когда из Кракова в нашу академическую библиотеку прибыли фотокопии нот XVII века и были предложены для исполнения ансамблю «Кантабиле», музыканты, все еще сомневаясь, спросили, а где бытовала рукопись. Я ответил: в Беларуси (и нигде больше) существуют два Остромечева: одно — на Брестчине, а другое — около Полоцка. Артисты ухватились за Полоцк, ибо, мол, «кто знает то Остромечево». Таким образом, рукописи «навязали» наименование Полоцкой. И хотя потом ученые уточнили, что происходит она из Остромечево на Брестчине, неточный «брэнд» становится все более популярным. Поэтому ради истины настойчиво прошу называть тетрадь не Полоцкой, а Остромечевской или, в крайнем случае, — так называемой Полоцкой... И все же, если речь идет о белорусских ценностях в Польше, следует, по моему мнению, акцентировать внимание еще на нескольких существенных моментах. Ящиков было 36.000! Во время командировок в Польшу не меньше, чем доступность к собраниям Чапских, меня волновала судьба имущества членов Общества любителей Минской земли, существовавшего в 1919 — 1920 годы. В него входили землевладельцы (вот бы найти список!) Минской губернии, в усадьбах которых находились богатые библиотеки, семейные картинные галереи, произведения местных художников, ценная стеклянная посуда из радзивилловских, уречской и налибокской мануфактур. Достаточно хотя бы вспомнить богатый музей, оставшийся в Замостье на Игуменщине после смерти Александра Ельского. По распоряжению руководства Общества любителей Минской земли, выступавшего в целом за «федеральную» автономию белорусских территорий в составе возрожденной Речи Посполитой, был на всякий случай составлен список ценностей, имеющихся в усадьбах. Он понадобился, когда в 1920 году войска Юзефа Пилсудского стали отступать под напором Красной Армии. По данным из книги польского музееведа Эдварда Хвалевика, тогда 36 тысяч ящиков нагрузили книгами, рукописями, картинами, скульптурами, предметами декоративно–прикладного искусства и отправили в вагонах за Буг. Несмотря на все старания, дальнейшие следы (за исключением рукописей из собрания Александра Ельского) обнаружить не удалось. Возможно, ценности были надежно спрятаны в связи с заключением Брестского мира, возможно, их раздали владельцам, переехавшим в Польшу... Тщательно следовало бы также пройтись по следам произведений искусства и книг, переданных накануне Великой Отечественной войны из Гродненского краеведческого музея в Белостокский государственный музей изобразительных искусств. А это искать не надо Наконец, несколько слов о ценностях, которые, по моему мнению, следовало бы возвратить из Польши на Новогрудчину. Первая — метрическая книга новогрудского фарного костела, в которой сделаны записи о крещении Адама Мицкевича и многих его ровесников. Как явствует из статьи Беаты Павляк «Из Новогрудка на Ясную Гору», напечатанной 24 — 27 декабря 1992 года в Gazecie Wyborczej, после Второй мировой войны ксендз храма (ныне покойный), переселяясь в Польшу, взял с собой, никого не спросясь, эту реликвию, одинаково дорогую обоим соседним народам. Позже ее передали в известный монастырь в Ченстохове, где она хранится поныне. Учитывая деликатность ситуации, в крайнем случае можно согласиться и на возврат хорошо сделанной копии в Дом–музей Адама Мицкевича в Новогрудке. Еще одна копия могла бы находиться в том же фарном костеле — как документ эпохи и ценный источник для исследователей. Вторая — рукописное Лавришевское Евангелие первой половины XIV века. Написано на пергаменте на церковнославянском языке (есть владельческие записи и на старобелорусском) для православного Лавришевского монастыря, одного из первых на западнобелорусских землях (нынче это Новогрудский район). В свое время оно попало в собрание князей Чарторыйских, находящееся теперь в Кракове. Возвращение Евангелия стало бы прекрасным проявлением доброй воли наших соседей. Автор публикации: Адам МАЛЬДИС Дата публикации: 07.06.2008 http://www.sb.by/post/68645/
AlphaLeo: http://www.sb.by/post/68621/ В Дзержинском районе будет построен центр экологического туризма В Дзержинском районе будет построен центр экологического туризма "Станьково". Как сообщает пресс-служба главы государства, соответствующий указ был подписан Президентом Беларуси Александром Лукашенко 5 июня. Заказчиком и инвестором строительства является ОАО "Агрокомбинат "Дзержинский". На создание объекта Национальной программой развития туризма на 2008—2010 годы запланировано выделить 1,5 млрд. рублей. В сообщении пресс-службы отмечается, что "в центре "Станьково" выделят четыре функционально-территориальные площадки, где посетителям будут предоставлены услуги и формы организации активного отдыха". Здесь планируется создать историко-краеведческий музей, в экспозицию которого войдут восстановленные партизанские землянки, выставку оружия времен Великой Отечественной войны, этнографический музей культуры и быта белорусов XVII—XX столетий с крестьянским подворьем и мастерскими прикладного народного творчества, выставку раритетной техники. Появятся в центре и зоосад, конная, велосипедная и пешеходная экологические тропы, пруд для отдыха и рыболовства, мини-ферма домашних и экзотических животных и птиц, домики отдыха с инфраструктурой, пункты общественного питания с национальной кухней. Строительство объекта будет вестись поэтапно, параллельно с разработкой, экспертизой и утверждением проектной документации, сообщает пресс-служба. Дата публикации: 14:15:05 06.06.2008 http://www.sb.by/post/68621/
AlphaLeo: http://www.sb.by/post/32338/ Тайна голубого глаза ...Век живи - век постигай чужие тайны. И вторая сентенция. Прошлое надо вспоминать (да что вспоминать - ротоколировать, заносить в анналы истории, увековечивать в летописях и книгах), пока живы участники и очевидцы далеких событий. Причем - вот ведь парадокс - иногда очевидцы даже предпочтительнее участников, ибо им нечего стыдиться. После выхода в "СБ" статьи "Медальон с портретом рыжего Эмерика" мне позвонила Ариадна Ивановна Казей и взволнованно выдохнула в трубку: "Вряд ли крипта Чапских сохранилась в Станьково по сей день. Еще до войны гробы с телами усопших вытаскивались из подземного склепа и вывозились в неизвестном направлении. Странно, что изучавшему историю станьковского замка и рода Чапских Валахановичу никто из местных жителей этого не рассказал. Думаю, живы еще свидетели, помнящие эту акцию". Ариадна Ивановна, миленькая, спасибо, что читаете, что не забываете, что храните в сердце печальные и радостные дни прошлого. Печальных, я так понимаю, на вашу долю досталось больше, чем радостных. Впрочем, вы же умница, оптимистка, даже если для шутливого диалога с собеседником - а как же, перед гостями надо выглядеть красиво - пристегиваете к ногам протезы... Еще раз низкий поклон вам за оптимизм - и начнем внимательно слушать ваш рассказ. - Кажется, это было в 1940 году. Прошел слух, что гробы Чапских вытаскивают и куда-то увозят. Люди бежали к костелу со всей околицы. Я не добежала, но подружки, одноклассницы, добежали, успели увидеть. Говорили, что взрослые люди при виде этого зрелища возмущались: негоже, мол, покойников трогать. Но ропот был глухой - все-таки времена суровые. Куда увезли гробы из крипты, не знаю. Костел потом также свои разрушили. А я хорошо помню этот храм. На потолке был нарисован голубой глаз, который глядел сверху на всех входящих. Красивый, загадочный глаз - я всегда им любовалась. Кому он мешал? Жаль и храма, и глаза - очень красивые росписи и архитектура были. Я тоже видела книги из библиотеки Чапских. И даже запоем читала их. Мне давал всю эту графскую литературу дед Андрей. Так мы, детвора, звали местного жителя Андрея Карачуна, который некогда служил у графов садоводом. У него, когда от Чапских остались лишь тени, были самый красивый в деревне палисадник и самые экзотические цветы. Уж и не знаю, за что я сподобилась такого доверия, но он допускал меня к своему сундуку, где хранил массу книг из дворца Чапских. Запомнилось почему-то роскошное издание Байрона. Тогда я и приохотилась к чтению, что люблю делать до сих пор. Уже потом, когда стала работать учительницей и имела доступ в ЦК КПБ, где кое-что интересное нередко можно было приобрести, купила 6 замечательных альбомов про города мира. И в одном из них, посвященном Варшаве, нашла фотографию дворца Чапских. А от станьковского замка действительно мало что сохранилось. Но если внимательно присмотреться, до сих пор есть графская кухня. И дом, где впоследствии действовала школа, в которую и я ходила. В графском дворце, пока он еще не был разрушен, размещалась школа-интернат для детей пограничников. И еще запомнилось стоявшее чуть поодаль здание из красного кирпича - моя бабушка Зося называла его то "кляшторам", то "шпiталем", то "шпiталем у кляшторы". Рассказывала мне, что в гражданскую войну там лечили раненых. Да, винокуренный завод еще был - от него уцелело здание, в котором стоят нынче колхозные лошади. Рядом клуб колхозный - это тоже графское здание. А еще на моей памяти, когда мы учились в школе, под которую приспособили графское помещение - такое, знаете, с полутораметровыми стенами, - была аллея, обсаженная акациями. И рядом - остатки оранжереи: рамы и куски застекленного потолка. Мы, конечно, по ней бегали, не задумываясь, что это такое. Хотя бабушка Зося и рассказывала мне в свободную минуту, какие заморские фрукты да цветы выращивались в теплицах. - А знаете, кем был муж бабушки Зоси, которая работала у Чапского? - Ариадна Ивановна интригующе замолкает, и я явственно слышу лукавый смешок на другом конце провода. - "Вяндляром". Ведал у графа всеми вкусностями мясными. Потому у наших деда с бабой всегда водилось в доме что-нибудь вкусненькое. Дед Якуб, так его звали, а фамилия была Батура, женился на бабушке уже не очень молодым. Бабушка понятно почему без женихов оставалась: после несчастного случая с конем, хоть и красивая была, охромела. А дед тоже как-то захолостяковал. У графа работал: видимо, завидным женихом считался. Ну, в общем, когда они поженились, граф им дал денег на постройку дома и пляц, площадку, значит. Это на самом краю деревни. У нас ведь корни смешанные, интернациональные, помните? Мамина родня из поляков. Бабушка, мамина мама, Мария Иосифовна, приехала в Станьково, когда вся деревня была практически обустроена. Тогда несколько польских семей прибыло - их домики стояли до самого конца деревни. И бабушка ходила к ним на католические праздники. А Казеи - папина родня - чистокровные белорусы. Но жили все мирно. Казеи, надо сказать, даже побогаче польской родни считались. У отца ж еще три брата в семье было - все хорошие работники: вот и источник достатка. Один из них ведал у графа в имении всеми сельскохозяйственными машинами. Когда он женился, Чапский ему дом выделил. Всех четверых Казеев арестовали, и они пропали. Один, бедняга, даже в Сибирь пробовал уехать, чтобы спастись, но и там его в 1937 году нашли, под корень семью выкосили. Голос на другом конце трубки замолкает, но я не тороплю Ариадну Ивановну. Потому что знаю: нельзя торопить тех, кого разом настигло прошлое. Горькое, как полынь-трава, как запачканный дегтем мед, прошлое. Ведь так получилось в нашей отечественной истории: все краски смешались, все тона, все оттенки, и, пожалуй, нет на белорусской земле семьи, ставшей из этого полынно-горького правила исключением. И еще я знаю: Ариадна Ивановна Казей, педагог от Бога (недаром же получила звание Героя Соцтруда и звание заслуженной учительницы республики), создавшая в 28-й школе, где преподавала белорусский язык и литературу, музей в честь своего легендарного брата, обязательно выговорится. Потому что я обязательно приду к ней в гости и попрошу об этом. Вновь, как уже было 4 года назад, уговорю неспеша раскрыть старинный альбом, из которого глянут на нас благородные лица красивых людей, - и все вспомнить. Все-все. Тем более что не за горами и очень уважительный повод для встречи - 75-летие со дня рождения Героя Советского Союза Марата Казея. В нашей истории смешались ведь не только краски и тона, но и персонажи, сословия, лики и лица. ...Интересно, голубой глаз, который глядел из-под сводов станьковского храма, догадывался, что так будет?! Автор публикации: Людмила СЕЛИЦКАЯ Дата публикации: 31.10.2003 http://www.sb.by/post/32338/
AlphaLeo: http://www.ont.by/news/our_news/0000587/ Уникальный храм в деревне Станьково восстанавливают всем миром (17 июня 2007, 19:45) Наши новости | Общество Свято-Никольская церковь построена в середине 19 века графом Гуттен-Чапским. Много лет руины храма стояли в запустении. Храм, а скорее его руины, многие называли темным пятном: памятник архитектуры, а без слез не глянуть. Церковь в честь Святителя Николая в деревне Станьково основал граф Гуттен-Чапский в середине 19 века. На стройку пожертвовал 2 тысячи серебром – тогда огромные деньги. Граф Чапский был католиком. По легенде, храм он строил для жены. Она была православной. Место выбрали не случайно – прямо напротив усадьбы Чапских. От усадьбы почти ничего не осталось, а стены храма стоят. Закрыли Свято-Никольскую церковь в 30-е годы прошлого века. Испытания на прочность – одно за другим. Храм превратили в зернохранилище, потом решили вовсе избавиться. Неравный бой весной 1961 до сих пор помнят старожилы. Храм взорвали, а потом предоставили дело технике. Одни верят: сила святого места, другие говорят: сила строительства – фундамент из булыжников, стены шириной более метра. Сейчас святыня оживает. Правда, пока вместо звона колокольного – стук молотков. Слух это радует не меньше. Реконструкции ждали 10 лет. Станьково и сегодня притягивает паломников. Здесь служил отец Валентины Минской – первой белорусской святой, прославленной в лике блаженных. Сама Валентина здесь крестилась. Кстати, церковь строили по проекту Константина Тона. Он же – автор храма Христа Спасителя в Москве. Это единственная работа известного зодчего в Беларуси. После реставрации храму вернут первоначальный облик, облагородят и территорию. История здесь – на каждом шагу. В следующем году Свято-Никольская церковь отметит 150-летие. К юбилею реставраторы хотят многое успеть. Правда, возрождение святыни затягивается. Банально – нужны большие средства. Но уже сейчас многие отзываются. В приходе говорят, не зря места, где храмы строились всем миром, издревле получали высшее благословение. http://www.ont.by/news/our_news/0000587/
AlphaLeo: http://www.ont.by/news/our_news/0012867/ Последователи пионера-партизана пополнили свои ряды (11 мая 2004, 23:51) Наши новости | Общество В очередную годовщину гибели пионера-партизана Марата Казея сегодня принимали в пионеры. Возле памятника Марату Казея в Минске ветеран цитирует книгу собкора «Пионерской правды». В разведку пошел мальчишка, окружили его каратели и он подорвал себя гранатой. Он не как Павлик Морозов, родителей не предавал. Но что в истории правда, а что художественный вымысел? Это триумф или трагедия 14-летнего мальчишки – главный вопрос. На родине пионера в деревне Станьково главная улица названа именем М.Казея, школа также имени М.Казея. На главной площади – могила юного партизана. А родная сестра героя Ариадна Казей сегодня принимает в пионеры. А.Казей считает, что молодежь всегда оставалась на первом плане. Она говори: «Посмотрите, кто делал Революцию, на войне сражался, кто восстанавливал хозяйство…». Отец назвал сына Маратом в честь бунтаря французской революции. Самого отца в 1930-х годах репрессировали, а подвиг его сына назвали пионерским. Хотя он просто защищал Родину. http://www.ont.by/news/our_news/0012867/
AlphaLeo: http://www.ont.by/news/our_news/0031187/ Сегодня православные отмечают одно из 12 главных торжеств – Успение Пресвятой Богородицы (28 августа 2008, 20:30) Наши новости | Общество В деревне Станьково – праздник двойной. Свято-Николаевская церковь – уникальный памятник архитектуры – отметила свое 150-летие. Храм с трагической судьбой долго стоял в запустении, а сейчас восстанавливается. Праздничную литургию отслужили, вроде, и в стенах церкви, но одновременно и под открытым небом. Свято-Никольский храм в Станьково в руинах стоял 45 лет. Сегодня на губах прихожан радостные улыбки. Здесь идет реставрация. Церковь была построена в 1858 году графом Эмериком фон Гуттен Чапским. Католик, владелец целого дворцово-паркового ансамбля Станьково, он основал православный храм для местных жителей. Купил проект Константина Тона – автор Храма Христа Спасителя в Москве. Это единственный храм известного архитектора в нашей стране. Или то, что от него осталось. Историк Анатолий Валаханович пишет летопись этого края. Самая драматичная глава – в 61 году храм взрывали, чтобы использовать кирпичи на дамбу. На сводах остались еще следы советских времен. Росписи-то не настоящие, руины когда-то использовали как декорации к фильму, а в беседке в парке Чапских сидели Маша и Дубровский – тоже киногерои. Следы Чапских есть по всему миру и недавно отыскался потомок графа в шестом поколении. Он тоже хочет как-то помочь в воссоздании церкви. Храму решено вернуть его первоначальный облик. Это ретроспективно русский величественный стиль, сверху храм будет крестообразной формы, а купол, как и раньше – цвета морской волны. После химических анализов архитекторам даже удалось раскрыть рецепт крепчайшего раствора. Сохранят все до единого уцелевшего кирпичика. Сегодня на озере возле церкви лебеди первый раз появились с молодым потомством. Дети звонили в колокола. Все это тоже станет историей, но уже новейшей историей древней святыни. http://www.ont.by/news/our_news/0031187/
AlphaLeo: http://www.ont.by/projects/projects/obratniy/0037196/ Проекты Обратный отсчет (В эфире: понедельник, 23:10; воскресенье, 12:40) Программа «Время». 6 февраля 1966 г.: «Передаем сообщение ТАСС. Сегодня 6 февраля Советская космическая станция «Луна-9» впервые в истории человечества совершила посадку на луну. Советский Союз открыл новую эру в освоении космического пространства и приблизил момент, когда на Луну ступит нога человека. Поздравления в СССР приходят из многих стран». В этот же день в небольшую белорусскую деревню Коски съехались тысячи людей, чтобы проститься с Валентиной Сулковской, которую еще при жизни называли «последней Святой и провидицей на этой грешной земле»… Большинство ее пророчеств действительно сбылось, хотя помнят ее люди не за это. Чтобы построить новое коммунистическое общество, недостаточно было уничтожить капитализм. Большевики понимали -- нужно разрушить идеологические основы старой России –прежде всего религию. Ленин говорил, что «религия состоит на службе у буржуазии, имея задачей усыплять недовольство трудящихся обещаниями наград в загробной жизни». Гонения на Церковь со стороны большевиков начались сразу после революции 1917 года. 26 октября 1917 года. Декрет о земле лишил церкви и монастыри земли. 2 ноября обнародована «Декларация прав народов России», за подписью Ленина и Сталина – Церковь отторгалась от всех сфер гражданской и общественной жизни. 11 декабря по постановлению Совнаркома конфискуются религиозные учебные заведения. 17 декабря – декрет ВЦИК и СНК «О расторжении брака» и 18 декабря 1917 года «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния». Лишают церковь права производить акты регистрации. Уже к концу года стало окончательно ясно – государство намерено уничтожить церковь. 22 января 1918 года Патриарх Тихон обратился c посланием к народу: «Остановитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы, все, что творите вы поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы геенне огненной в жизни будущей и страшному проклятию потомства в жизни настоящей». Но «безумцы» призыв Патриарха Тихона не услышали. 1 мая 1919 года. Строго секретно. Председателю ВЧК тов. Дзержинскому Указание. В соответствии с решением ВЦИК и СНК необходимо как можно быстрее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию. Помещения храмов опечатывать и превращать в склады. Председатель ВЦИК – Калинин. В Беларуси решения о расправе над священнослужителями выносили коммунистические ячейки волостных исполкомов. Они же были палачами, когда красноармейцы по каким-либо причинам отказывались расстреливать. Одна из таких ячеек расправилась с настоятелем Свято-Успенской церкви местечка Шарковщина Витебской области священником Константином Ждановым. Из воспоминаний очевидцев: «конвоиры заставили его выкопать яму, а затем бросили в нее священника живым, но сперва били его лопатой по голове, по рукам, отсекли ему ухо, клочьями вырвали волосы. Оглушенный ударом, отец Константин упал на дно ямы и его забросали землей…» «…Первый ангел вострубил и сделались град и огонь смешанные с кровью, и пали на землю…» Эта фраза из библии, сказанная Валентиной Сулковской, звучала, как пророчество. Но в то время, люди не могли представить, что совсем скоро это пророчество сбудется. Когда произошел Октябрьский переворот, Валентине Сулковской было 29 лет. Дочь священника, она с детства верила в силу молитвы. Но жизнь послала ей тяжелые испытания… Свято-Николаевскую церковь в Станьково, где Валентину крестили, новые власти превратили в зернохранилище. Церковную утварь вынесли, иконы сожгли, а колокола пустили на переплавку. Через год после Октябрьского переворота умер отец Валентины. Тяжело заболела мать. Сестры и их мужья-священники подверглись преследованиям. Одного из них – Василия Степуро – выслали в лагерь под Карагандой. Второго – Сергия Родаковского – арестовали за то, что он якобы ожидал приезда…Папы Римского! Особая тройка НКВД вынесла приговор – расстрел... У Валентины и ее мужа Федора Сулковского отобрали дом, конфисковали имущество, вплоть до домашней скотины и картофеля. Затем Федора арестовали и сослали в Сибирь. Валентина хотела надеяться, что муж выживет и вернется. Но жуткие предчувствия открывали перед ней другую картину… 15 мая 1932 года в СССР вышел очередной антирелигиозный декрет правительства, теперь уже за подписью Сталина. В стране объявлялась «безбожная пятилетка», поставившая цель: к 1 мая 1937 «имя Бога должно быть забыто на территории страны». Через год после выхода декрета Валентине Сулковской передали записку от Федора. «Посылку получил полностью. Благодарю. Прощай. Ф. Сулковский» Эта записка стала предсмертной. Власть не щадила никого: ни священников, ни простых верующих… В начале 30-х с Валентиной произошел странный случай. Как-то она наведалась к женщине, которая обладала даром предвидения. Более 40 лет старица была прикована к постели . Валентина хотела узнать о судьбе мужа. Они долго беседовали. Расставаясь, провидица сказала: «Скоро я умру…. Ты займешь мое место» Женщина действительно вскоре умерла, а у Валентины, которая раньше не жаловалась на здоровье вдруг начали болеть ноги, и в то же время у нее появилась редкая способность видеть мир с невидимой для остальных стороны. Летом 1937 года Валентина Сулковская (которая к этому времени уже не вставала с постели) вдруг решила покинуть место своего уединения. Он сумела подняться с постели и пройти пешком около 20 километров -- в Минск. Она добралась до церкви Святой Марии Магдалины – последней действующей церкви в городе. Отыскала давнего знакомого – дьякона Владимира Лобача, и передала ему немного денег и записку. Что было в той записке, остается загадкой – предупреждение? Предсказание страшной участи? Дьякон прочел записку и сразу бросил ее в огонь. А через несколько дней к церкви подъехали две машины с красноармейцами. Церковь окружили. Священников вместе с прихожанами арестовали, а затем расстреляли. Церковная жизнь в городе, как и во всей стране, остановилась. Весть о том, что в деревне Коски, недалеко от Минска, живет провидица, быстро разнеслась по Беларуси. К Валентине стали приходить люди. Но не только для того, чтобы исцелить болезни и узнать о судьбе близких людей. К ней шли за духовной поддержкой. Власти репрессировали почти всех священников, как православных, так и католических. Продолжали уничтожаться и святыни. В 1939 году в Будславском костеле Вознесения Матери Божьей отряд красноармейцев расстрелял из винтовок скульптуры апостолов, витражи и чудодейственную икону Матери Божьей Будславской. Будславская икона Божьей Матери. Одна из наиболее почитаемых католических святынь в Беларуси. Находится в костеле деревни Будслав Мядельского района Минской области. Привезена из Рима в 1598 году. Еще в 17 веке прославилась чудесами исцеления. В 1998 году была официально причислена к святыням национальной значимости. Штурм святыни красноармейцами происходил во время освободительного похода Красной армии и присоединения Западной Беларуси к Восточной. В образе иконы красноармейцы узрели врага, которого следует уничтожить. Беглый огонь нанес непоправимы ущерб святыни. Чем больше власти преследовали верующих и священников, тем большим уважением пользовались среди простых людей защитники веры. Такой была и Валентина Сулковская. Еще при жизни односельчане стали звать ее святой. «Придется увидеть железные птушки…» – эти слова Валентина произнесла весной 1941 года. Ее пророчество сбылось – 22 июня началась Великая Отечественная война. За считанные дни немецкая армия оккупировала всю Беларусь. Уже в октябре 1941 года гитлеровские генералы рассматривали в бинокль Москву, находясь всего в 20 километрах от столицы. Казалось, еще немного, и план Гитлера о молниеносном захвате России будет реализован… В критические моменты истории властители часто обращались к тем, кого еще недавно беспощадно гнали. Людей наделенных священным даром предвидения, было немало и в Советском Союзе – Старица Анна в Оренбурге, Дунюшка в Пузове, Матрона в Москве… Именно к Матроне в октябре 1941 года обратился Сталин, чтобы узнать об исходе войны. Матрона не ответила ничего конкретного. Лишь сказала: «Нужно взять икону Казанской Матери Божьей и обойти с ней вокруг столицы». По приказу Сталина самолет с иконой трижды облетел Москву. В те дни к Валентине Сулковской постоянно шли солдатские жены и матери. Благословляли платочки, просили рассказать, кто жив, кто погиб. Из воспоминаний жительницы дер. Добринево: «Мама рассказывала, что во время войны пришла к матушке узнать об отце. Жди, будет дома, ответила Валентина, а потом добавила – а он уже дома. Мать не поверила – война ведь. Но через несколько дней отец действительно вернулся. Он был в плену, бежал…» Геннадий Полоневич (д. Коски): «Мы с Колей играли в доме у тети Вали. А она вдруг с болью в голосе говорит – твоего папу убили. Я побежал к маме, рассказал ей об этом. Через 4 дня пришла похоронка…» В годы страшной войны для многих Валентина Сулковская стала единственным человеком, который давал надежду. Тогда ее и стали называть – матушка Валентина… «Черная птица летала над Москвой и упала» – произнесла матушка Валентина утром 5 марта 1953 года. А через несколько часов по радио в официальных новостях сообщили о смерти Сталина. К власти пришел Никита Сергеевич Хрущев. Никита Сергеевич Хрущев. Родился в 1894 году в селе Калиновка Курской губернии в семье шахтера. По собственному признанию учился читать по Библии. Член партии большевиков с 1918 года. Образование: рабфак Донского техникума. Участник Великой Отечественной войны. С 1953 г. Первый секретарь ЦК КПСС, С 1958 г. Председатель Совета Министров СССР Наступила так называемая «хрущевская оттепель» – развенчание культа личности Сталина, массовая реабилитация политических заключенных. А для верующих начался новый этап гонений на религию…Уже в 1954 году вышло постановление ЦК КПСС «Об ошибках в научно-атеистической пропаганде». Священнослужителей лишали госрегистрации, верующих увольняли с работы только за то, что они ходят в церковь. По решению советского руководства первой республикой, «свободной от религиозного дурмана», должна была стать Белорусская ССР. Но людей, переживших страшную войну, было не так-то просто запугать. Маленькая белорусская деревня Коски, где жила матушка Валентина, стала местом массового паломничества. Одним Валентина помогала, других – обличала, третьих – гнала. Она не нуждалась в каких-либо сведениях о человеке. Знала больше, чем сам человек о себе. Однажды к Валентине пришел военный – капитан на костылях. Но она отказала ему в помощи, посоветовала обратиться к врачам. Когда за мужчиной захлопнулась дверь, матушка сказала: Кто мы такие, чтобы отменять наказание – он бил своего отца и Господь наказал его»… Как-то к матушке Валентине приехал человек, который страдал бессонницей и не спал несколько месяцев. Зашел в хату, а она говорит ему: «Присядь, отдохни». Он помолился, прилег и… проспал двое суток. Уехал совершенно здоровым… «Вот тонут морячки, и все руки подняли к Богу, и Бог их помиловал…» – эту фразу матушка Валентина произнесла в начале осени 1955 года. Никто не понял, к чему она это произнесла. Лишь много лет спустя стало известно, что 29 октября в Севастопольской бухте произошла страшная трагедия – затонул линкор «Новороссийск». Катастрофа унесла жизни 657 моряков. Как было принято в советские времена, трагедию засекретили. В те годы в Коски приезжали люди со всего Советского Союза. Иногда до 100 человек в день! Это раздражало местные власти. Чтобы остановить поток паломников, в районной газете вышла разоблачающая статья. Но она не вызвала обратную реакцию. Поток посетителей к матушке Валентине резко увеличился. Тогда власти решились на крайние меры, одной из которых было принудительное заключение инакомыслящих в психбольницу. Однажды у дома матушки появилась бригада скорой помощи. Санитары зашли в дом, пообщались с матушкой Валентиной и… ушли, оставив ее в покое. Вспоминают, что один из санитаров, выходя из дома, перекрестился. Еще в 1958 году Никита Хрущев обещал показать по телевизору последнего попа. Но время шло, а до окончательной победы было все еще далеко. В 1961 году власть пошла на решительный штурм церкви. Шли, как в последний бой. Были закрыты чудодейственные источники, вышло постановление ЦК «Об усилении контроля за деятельностью Церкви». Директивы партийных органов напоминали сводки с фронтов. Из постановления Министерства культуры БССР от 11 мая 1961 года: «…Антирелигиозная работа не везде еще носит боевой наступательный характер, слабо связана с жизнью, мало насыщена местными примерами...».Вскоре загремели взрывы, начались настоящие боевые действия … Весной 1961 года в Витебске был взорван один из самых древних памятников христианства на Беларуси – Благовещенская церковь 12 века. Но сравнять церковь с землей не удалось – после взрыва остались развалины высотой в несколько метров… В Гродно власти решили уничтожить самый большой костел в республике – Фару Витовта… Подготовка к уничтожению Фары Витовта велась тайно – на защиту храма могли встать не только верующие, но и местная интеллигенция. Поэтому власти подстраховались и подписали акт, что костел 16 века, украшающий центральную площадь Гродно не является памятником архитектуры. Вызвали из Ленинграда профессионального взрывника, который должен был произвести расчеты … За несколько часов до взрыва, который произвели 29 ноября в 2 часа ночи, квартал был оцеплен военными и милицией. Они получили приказ – в случае сопротивления местных жителей (которых собралось много) стрелять на поражение. Но жители Гродно не пытались прорвать оцепление. Они молча опустились на колени и начали молиться… В том же, 1961 году, власти решили уничтожить и Свято-Николаевскую церковь в Станьково – церковь, где крестили матушку Валентину… Где служил ее отец… Свято-Никольская церковь. Построена в 1858 году по проекту российского архитектора Константина Тона, автора храмов Христа Спасителя в Москве и главного кремлевского дворца. Действовала до 1936 года. Разрушена в 1961 году. Церковь решили взорвать, как и Фару Витовта в Гродно. Повод – для ремонта местной плотины понадобился кирпич. Взрыв прогремел ровно в 12. Когда облако пыли рассеялось, все увидели, что церковь осталась стоять невредимой. Прогремел второй взрыв – но храм все равно стоял. Только после третьего обрушилась крыша. Тогда было принято решение танками с помощью стальных тросов растащить стены церкви. В деревню вошли боевые машины. Но… лопались канаты, глохла техника, а храм стоял. Только к вечеру удалось разрушить южный и западный приделы. Местные власти решили больше сил не тратить, и вскоре про полуразрушенную церковь забыли… «У нас в стране – голод», – эти слова в те годы часто произносила матушка Валентина. Действительно, при Хрущеве за хлебом выстраивались очереди. Но верующие понимали – Валентина имела ввиду не это. В стране, где уничтожают храмы, где закрывают монастыри и семинарии, наступил голод духовный … В 1961 году была закрыта Киево-Печерская лавра – главная православная святыня страны. А через два года власти попытались закрыть и Почаевскую лавру… Свято-Успенская Почаевская Лавра. Православный монастырь в Почаево (Тернопольская область). Основана монахами в 1240 году. В народе называется Вторым Иерусалимом из-за повторения иерусалимского чуда – отпечатка на камне ступни Матери Божьей. Но попытка закрыть Почаевскую лавру не удалась. Более того – поток верующих к святыни резко увеличился. Но теперь они не собирались безропотно сдавать свои позиции. Люди ложились под колеса автомобилей, на которых собирались увозить монахов. Милиция стала избивать защитников Лавры, поливать их из пожарных брандспойтов. Не помогло – люди не расходились. Держали оборону и монахи. На приказы покинуть кельи, они отвечали: «Пусть что хотят, то и делают, с Лавры не пойдем и под видом расстрела»… План выдворения монахов провалился. Лавру удалось отстоять. Тогда власти решили сменить тактику: чередовать политику «кнута и пряника». Епископов заставляли подписывать «добровольные» отказы от «ненужных» храмов. В то же время для обслуживания Патриарха был выделен спецавтомобиль «Чайка», а священнослужителей от случая к случаю удостаивали госнаград «В связи с юбилеем». Аресты верующих продолжались. Только за четыре года с 1961 по 1964 год по религиозным мотивам в СССР было осуждено 1234 человека. Но матушку Валентину власти не тронули. Возможно, из уважения к возрасту – в 1964 году ей было 76 лет из которых более 30 она была прикована к постели … Видимо, власти поняли, что матушку, лучше не трогать, чтобы не привлекать к ней излишнего внимания. Сделали вид, что ее не замечают… Протоиерей Анатолий Ковалев, настоятель храма в д. Новый двор: «Для меня матушка Валентина была старицей и святой молитвенницей. Одно присутствие у нее переживалось как радостное событие. В те годы, когда я учился в школе, у меня лично не было к ней каких-то серьезных вопросов, но однажды она предрекла, что я стану священником. Ее предсказание исполнилось». «Будет новое небо и новая земля» – однажды сказала матушка Валентина. Похоже, она предчувствовала приближение смерти. Вероятно, даже знала дату ее прихода. В тот день в ее доме было удивительно мало паломников. Приехала только одна женщина из Вильнюса. В благодарность за помощь преподнесла необычный подарок – розовое атласное платье. Был февраль. На улице тихо, начиналась метель. В доме было пусто. Только сестра Ольга. Матушка посмотрела в окно, улыбнулась и сказала: «свершилось». Так – легко, с улыбкой на устах она ушла из земной жизни… Однажды, незадолго до смерти, Матушка Валентина сказала: «Я умру, но приходите ко мне, как к живой, и я помогу вам». И люди стали приходить на ее могилу. С просьбами и молитвами. Мария Котионова (г. Минск): «Дочь заболела хилесом. Это, когда кровь приобретает белый цвет через несколько минут после забора. Заболевание – у единственного в Беларуси человека, моей дочери. Считается, что болезнь неизлечима. Анализы показывали, что дочь проживет несколько лет. Поехали на могилку к матушке Валентине. Молились, плакали. Через некоторое время сдали анализы. Врачи не поверили, подумали, что мы чем-то лечились. Ребенок здоров». В 2006 году синод Белорусской православной церкви причислил матушку Валентину к лику святых. Первая святая в 21 веке…. Святая Валентина Минская. http://www.ont.by/projects/projects/obratniy/0037196/
AlphaLeo: http://ricolor.org/europe/belorussia/mp/6/1/ В Станьково совершена первая Божественная Литургия в восстанавливаемом Свято-Никольском храме 21 июня 2008 г., по благословению Владыки Филарета, в восстанавливающемся Свято-Никольском храме состоялась первая Божественная Литургия. Прихожане долго ожидали этого торжественного момента, ведь приблизительно 72 года храм простоял в руинах. Многие верующие из разных близлежащих населённых пунктов приехали на это торжество. Настоятель свящ. Александр Микицкий в сослужении свящ. Александра Чернявского провели Богослужение. На службу были приглашен ы благодетели и благоустроите ли храма. На проповеди свящ. Александр Чернявский обратился к верующим и сказал о важности имения образа Христова пред собой, а настоятель в подробностях рассказал присутствующим о проведённых строительных работах. Приход в честь Святителя и Чудотворца Николая в Станьково Прислано П. И. Хорошко, г Минск 24.06.2008 http://ricolor.org/europe/belorussia/mp/6/1/
AlphaLeo: Новости с сайта Национальной государственной телерадиокомпании Республики Беларусь http://tvr.by/rus/society.asp?id=4109 Новости Общество 09.07.2008 12:10 В Дзержинском районе на площади 450 гектаров создается уникальный историко-экологический центр "Станьково". Рассказывает Алина Пищик: Там белки по ветвям бегут и птицы услаждают слух... Симпатичные вольеры и мини-коттеджи, где разместились лучшие представители пернатого мира Беларуси и домашней фауны, в соседстве с красочным зеленым лесом невольно настраивают на поэтический лад. Впрочем, именно эти чувства и призвана вызывать зоо-экологическая часть комплекса, которая уже осенью примет первых гостей. (Сергей Ермак, директор строящегося Центра экологического туризма "Станьково") Военно-историческое наследие посетителям комплекса представит Музей истории Великой Отечественной войны. Со всей экспозицией от оружия до танков и самолетов он переедет из Минска на место бывшей советско-польской границы. Здесь восстановят погранзаставу, линию обороны минского укрепрайона, а также партизанский лагерь. 11 партизанских землянок, благодаря рисункам бывших партизан, предстанут перед туристами в первозданном виде - с печкой-буржуйкой, партизанской баней и кухней. Здесь даже можно будет пожить, ощутив себя настоящим бойцом за свободу родной страны. Построить все эти объекты планируется уже в этом году. (Сергей Ермак, директор строящегося Центра экологического туризма "Станьково") Следующий этап - возведение этнографического комплекса с домами ремесленников, постоялым двором, воссозданным в стиле 18 века, корчмой и детскими площадками. По плану это будет 2010 год. Учитывая хорошее финансирование заказчиком Агрокомбинатом "Дзержинский" и включение объекта в Национальную программу развития туризма, где предусмотрено выделение на строительство центра "Станьково" полутора миллиардов рублей, через 2 года Дзержинский район должен стать настоящей туристической Меккой отечественных и иностранных туристов. Статья на сайте НГТРК РБ: http://tvr.by/rus/society.asp?id=4109 Видео на сайте НГТРК РБ: http://tvr.by/lib/news.video?id=4109 Видео на ЮТУБЕ: http://www.youtube.com/watch?v=LugMnMb4EqE
AlphaLeo: http://belta.by/7days_plus.nsf/All/2C14BD406F63987A4225747A004BD380?OpenDocument 7 дней - газета для всей семьи № 7 от 12 февраля 2009 года НА МАЛОЙ РОДИНЕ ГЕРОЯ Белорусская земля дала жизнь многим героям, чьими подвигами по праву может гордиться наш народ. Один из них — Герой Советского Союза Марат Казей, имя которого знали все пионеры огромной советской страны. В далеком 44-м году этот простой белорусский паренек, попав в засаду, отстреливался до последнего патрона, а потом гранатой взорвал себя и подступивших к нему врагов. Накануне очередной годовщины освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков наш корреспондент отправилась на малую родину Марата — в деревню Станьково Дзержинского района. Под сенью графского парка Историки утверждают, что деревне Станьково уже более тысячи лет. Во время раскопок здесь были найдены монеты, датируемые 930 годом, предметы быта тех времен и остатки воинских доспехов. Среди владельцев деревни значились такие известные исторические личности, как великий князь ВКЛ Витовт, представители княжеского рода Радзивиллов, графского рода Чапских. Последние покинули Станьково в 1920 году, оставив его жителям довольно приличное наследство. Нельзя сказать, что с вынужденными графскими дарами обращались особо бережно, но кое-что до наших дней все-таки сохранилось. Моим экскурсоводом по дореволюционному прошлому деревни согласился стать научный руководитель дворцово-паркового ансамбля д.Станьково Олег Маслиев. Извилистые дорожки графского парка приводят нас к большой поляне, где когда-то возвышался дворец Чапских. Сейчас на этом месте «радуется жизни» зеленая травка и кое-где видны остатки фундамента. А когда-то имение считалось одним из центров культурной жизни края. Эмерик Чапский был страстным коллекционером, и первый этаж усадьбы больше напоминал музей. Гостить у графов любила не только местная знать, но и именитые гости из Польши, Германии, России — даже дочери императора Николая II приезжали! После установления советской власти в графской усадьбе размещался детский дом, потом пансионат. В конце войны особняк подожгли партизаны, пытаясь «выкурить» разместившихся там немцев, а в послевоенные годы он был разрушен окончательно. Сейчас поговаривают о восстановлении усадьбы, но все планы упираются в финансовый вопрос. Из сохранившихся графских построек больше всего впечатляет, конечно же, Скарбница. В этом изящном, похожем на маленький средневековый замок, здании когда-то хранилась часть богатейшей коллекции книг Эмерика Чапского, а в послевоенные годы размещался музей Великой Отечественной войны. В 1994 году в расположенной неподалеку школе-интернате был лагерь для трудных подростков, и эти «благодарные потомки» выбили в Скарбнице стекла, испортили часть экспонатов. После этого инцидента музей перенесли в здание школы, а опустевшая графская постройка начала ветшать и разрушаться. К счастью, сейчас судьбой Скарбницы занялись вплотную. Полным ходом идет реставрация, по завершении которой в здании разместится филиал Дзержинского краеведческого музея. Ремонтируется графская беседка на Острове Любви, восстанавливается Свято-Николаевская церковь, построенная на средства Чапских. Началось благоустройство и самого графского парка, который долгие годы был в запустении. Это раскинувшееся на 15 гектаров чудо природы когда-то состояло из более 8 тысяч деревьев и кустарников пятиста видов. До наших дней «дожила» только восьмая часть былого великолепия, но парк все равно прекрасен, надо только привести его в порядок. — Наконец-то мы поворачиваемся лицом к своей истории и перестаем делить ее страницы на «нужные» и «ненужные», — говорит после нашей экскурсии Олег Маслиев. — В конце концов, герои, подобные Марату Казею, не появляются из воздуха. И поэтому для нас очень важно знать свои истоки, изучать историю в комплексе. Именно на этой основе и воспитывается подлинный патриотизм. Ему было всего четырнадцать Если дореволюционная история Станьково теснейшим образом связана с Чапскими, то в его советской истории особое место принадлежит Марату Казею. Говорят, до распада Советского Союза здесь было настоящее паломничество пионеров со всех республик и дружественных нам стран. Сейчас, понятное дело, поток гостей поубавился. Но, судя по тому, что мы увидели в деревне, юного героя по-прежнему помнят и чтут. В самом центре Станьково, в тенистом зеленом сквере, стоит памятник юному партизану. Станьковская средняя школа и сейчас носит имя Марата Казея, а в школьном музее ему посвящен отдельный стенд. К сожалению, экспонатов, связанных с жизнью юного героя, с годами становится все меньше. Одни пострадали во время вышеописанного погрома в Скарбнице, другие не выдержали испытания временем — к примеру, сапоги и шинель Марата просто-напросто истлели. Зато парта, за которой когда-то учился Марат в бывшем графском флигеле для прислуги, цела и невредима. А по школьным книжкам тех лет хоть сегодня отправляйся в мир знаний. По словам заместителя директора школы по воспитательной работе Натальи Кривицкой, сюда и сейчас приезжает немало экскурсий. В Дзержинском районе разработали пять краеведческих маршрутов и Станьково включили в один из них — маршрут №1. Наибольший интерес к малой родине Марата Казея проявляют сегодня белорусские школьники. — Скажите, а как реагируют современные дети на рассказ о Марате Казее? Меняется ли с годами отношение к его подвигу? — интересуюсь у Натальи Ивановны. — Дети слушают очень внимательно, задают много вопросов. Марат погиб в 14 лет, то есть он был примерно в том же возрасте, что и приезжающие к нам школьники. Думаю, многие из них невольно проецируют ситуацию на себя, задумываются, а как бы они поступили на его месте. Так что подвиг Марата впечатляет сегодняшних детей не меньше, чем когда-то нас. А вот взрослые любят проверять «сказки», которые в последние годы насочиняли про Марата Казея, мол, и не было вовсе никакого подвига. Меня всегда это возмущает до глубины души. Марат совершил настоящий подвиг, что подтверждают многие очевидцы. Да сам факт, что ребенок воевал, отдал свою жизнь за Родину, уже достоин самого большого уважения! «В нашем роду слабаков нет!» На главной станьковской улице и сейчас стоит дом, где родился и вырос будущий герой. Правда, если бы не повествующая об этом табличка, прошел бы мимо и ни за что не догадался. Покрытый новым белым сайдингом, дом похож, скорее, на новую дачу зажиточного горожанина, чем на постройку дореволюционных лет. Что ж, жизнь не стоит на месте. Сейчас в этом доме живет двоюродный брат Марата Казея. На стук в дверь долго никто не открывает. Разочарованно вздыхаю и собираюсь уйти, но щелкает ключ в замке и на пороге появляется хозяин дома. «Ноги больные, пока до двери дойду…» — поясняет он причину задержки. И приглашает зайти в дом. — Когда погиб Марат, мне было пять лет, так что сам я его мало помню, — рассказывает Геннадий Константинович Казей. — Если что и знаю, то из рассказов моей матери. Она очень Марата любила. Помню, придет к нам из отряда, мама его накормит, спать на печи положит. Хотя за такие вещи немцы могли расстрелять всю семью. Очень жалела его, сиротку. Всех их жалела... История семьи Казей действительно поражает своим трагизмом. Просто удивительно, как судьба бывает порой жестока по отношению к хорошим, достойным людям. Встреча родителей Марата Казея напоминала сюжет из шекспировской «Ромео и Джульетты». Семьи Анны Казей и Ивана Казей хоть и носили одинаковую фамилию, но долгие годы враждовали между собой. Но однажды шестнадцатилетняя красавица Аня пришла на танцы, проводившиеся в бывшем графском поместье, и вдруг увидела его. Иван был военным моряком, служил на линкоре «Парижская коммуна» в далеком Кронштадте, а домой приехал на побывку. Аня подошла к нему через весь зал и вручила букетик полевых цветов. Все ахнули... Когда Иван Казей покинул свой линкор и вернулся жить в Станьково, они с Анной поженились. Родственники обоих были категорически против. В дом будущей жены Ивана не пустили, а подвенечное платье Анна сшила сама из суровой отбеленной ткани. Один за одним в семье Казей появилось пятеро детей — два сына и три дочери. Семья жила небогато, но очень счастливо. К сожалению, счастье оказалось недолгим. В 1935 году Ивана обвинили во вредительстве и сослали на десять лет, не помогли даже революционные заслуги. Домой он так и не вернулся, умер в Амурлаге в 1942 году. К тому времени уже не было в живых и Анны: ее повесили на площади Свободы в Минске за участие в антифашистском подполье. Осенью 42-го года Марат, а затем и его старшая сестра Ариадна примкнули к партизанскому отряду. Трагическая нить судьбы продолжала раскручиваться. Попав в фашистскую блокаду, Ариадна отморозила ноги, и ей ампутировали их прямо в лесу, на санях, ручной пилой-ножовкой и без наркоза. При первой же возможности девушку самолетом отправили лечиться на Большую землю. Предлагали лететь вместе с ней и Марату, но он наотрез отказался. Он хотел воевать. Сражаться. Мстить. Партизаны говорили, что за каждую разведку, за каждый бой Марату следовало бы давать орден. В 13 лет он стал полноценным бойцом, отчаянным в своей храбрости и в то же время не по возрасту рассудительным. На поясе юный партизан всегда носил две гранаты: одну слева, другую справа. Ариадна как-то спросила его: «Почему бы тебе не носить их с одной стороны?». Он ответил, как бы шутя: «Чтобы не перепутать. Одну — немцам, другую — себе». Но взгляд был абсолютно серьезным... 11 мая 1944 года Марат Казей и командир разведки штаба бригады Ларин отправились на встречу со связным в деревню Хоромицкие. Внезапно туда нагрянули фашисты. Добежать до леса партизаны не смогли, пришлось принять за деревней неравный бой. Ларина убили, но Марата, по всей видимости, хотели взять живым. Укрывшись в кустарнике, он сколько мог отстреливался из автомата, потом бросил гранату, а затем крикнул, что сдается. Подпустив к себе нескольких немцев, заложил руки за голову и выдернул чеку гранаты... — Для меня Марат всегда был героем. Очень жаль, что его жизнь оборвалась так рано. По всему было видно, что из парня выйдет толк — у него был характер, сила воли, чувство долга, — говорит Геннадий Константинович. — Сказать честно, у нас в роду никогда не было слабаков. Подвиг совершил и мой родной брат, которого тоже звали Марат Казей. В мае 1949 года в Станьково случился большой пожар, и он бросился спасать людей из горящего дома. Крыша обвалилась, и Марат погиб. Ему было тогда 17 лет... Так было, так будет... Вот такой оказалась малая родина маленького героя Марата Казея. Жизнь идет, и здесь остались считанные люди, лично знавшие юного героя. Но память о нем живет. И станьковские школьники точно знают, что патриотизм, любовь к Родине — не просто красивые слова. Это то, ради чего отдал жизнь такой же, как и они, простой станьковский паренек. Сегодняшнее Станьково — это перспективная, развивающаяся деревня, где живет около 1800 человек. «У нас есть вся инфраструктура, необходимая для нормальной жизни: два детских сада, средняя школа, узел связи, торговый центр, несколько магазинов и многое другое. С трудоустройством проблем нет, работой люди обеспечены. Кроме того, начал активно развиваться экотуризм, возрождаются памятники архитектуры, — рассказывает председатель Станьковского сельсовета Людмила Шишко. — Но главное богатство Станьково — это люди. Так было, так есть, и так, я уверена, будет всегда...» Оксана МЫТЬКО http://belta.by/7days_plus.nsf/All/2C14BD406F63987A4225747A004BD380?OpenDocument
AlphaLeo: http://7days.belta.by/7days_plus.nsf/All/A602B1033C626A90422574A400488124?OpenDocument «НЕ БОЙСЯ, МАША, Я — ДУБРОВСКИЙ!» Кинотуризм очень популярен сегодня во всем мире. В места съемок нашумевших и полюбившихся народу фильмов совершаются настоящие паломничества. Между тем, на территории Беларуси также было снято немало достойных кинолент, которые и сейчас с удовольствием смотрят на всем постсоветском пространстве. Но, к сожалению, информации об этих съемках имеется очень немного, да и та практически никем не востребована. Чтобы исправить это, мы решили открыть новую рубрику — «По следам любимых фильмов». Сегодня расскажем о месте, где в 1936 году сняли целый ряд сцен из фильма «Дубровский» — деревне Станьково Дзержинского района. Экранизация повести Пушкина «Дубровский» была задумана «Ленфильмом» к 100-летию со дня гибели великого поэта. Доверили это отвестственное дело опытному режиссеру Александру Викторовичу Ивановскому, в творческом багаже которого уже значилось более двадцати кинолент. Большая часть съемок фильма прошла на территории России, однако некоторые сцены решили снимать в белорусской деревне Станьково Дзержинского района. В 1936 году уникальный дворцово-парковый комплекс, принадлежавший до революции владельцам Станьково графам Чапским, был еще в полном порядке. Красивая усадьба, шикарный парк, уютный гостевой дом, музейный павильон в виде миниатюрного средневекового замка, очаровательная беседка на берегу озера, оранжереи, зверинец — словом, чего только не было тогда в бывших владениях Чапских! Такая натура — просто подарок для съемочной группы, снимающей в нищие 30-е годы фильм о сытой помещичьей жизни. Главную роль благородного разбойника Дубровского сыграл известный советский актер Борис Ливанов, ставший впоследствии народным артистом СССР и лауреатом Государственных премий СССР. Он создал на экране много ярких образов (князь Пожарский в исторической ленте «Минин и Пожарский», капитан Руднев в героической картине «Крейсер «Варяг», Забелин в «Кремлевских курантах», главная роль в биографическом фильме «Михайло Ломоносов»). Но роль Дубровского всегда называли одной из лучших его работ. Марию Троекурову сыграла в «Дубровском» молодая актриса Галина Григорьева. Эта роль стала ее дебютом в кино, который оказался весьма успешным. После этого она снялась еще в целом ряде фильмов — «Кащей Бессмертный» (роль Марьи Моревны), «Майская ночь, или Утопленница», «Миклухо-Маклай» и т.д. Кроме Ливанова и Григорьевой в «Дубровском» снимались Николай Монахов, Михаил Тарханов, Павел Волков, Владимир Гардин. На месте съемок любимого многими поколениями фильма меня ожидали и приятные открытия, и разочарования. Очень многое из былого великолепия не дожило да наших времен. Усадьбу Чапских в войну подожгли партизаны, а в послевоенные годы ее снесли окончательно. Гостевые корпуса постигла та же участь — на их месте построили школу-интернат. А ведь именно между этими корпусами располагался тот самый зверинец, в котором снимали знаменитую сцену с медведем — защищая свою жизнь, Дубровский убивает косолапого и доказывает всем, что он человек не робкого десятка. Зато огромный дуб, в дупло которого брат Маши Троекуровой клал заветное кольцо — зов о помощи, здравствует и поныне, хотя насчитывает этот гигант уже более 300 лет. О старожиле графского парка в Станьково заботятся, он пережил уже не одну «поддерживающую операцию». Кстати, в последнее время кора гигантского дуба странным образом трансформировалась, и издалека кажется, что на нем проступили очертания силуэта Божьей Матери. Поныне радует взор и графская беседка на берегу озера, где снималась сцена объяснения Марии Троекуровой и Дубровского. «Не бойся, Маша, я — Дубровский», — эта произнесенная здесь фраза из кинофильма до сих пор является крылатой. В нынешнем году графскую беседку будут реконструировать, изготовлена вся необходимая проектная документация. Так что в скором времени это пристанище влюбленных приобретет еще более привлекательный вид. С момента съемок «Дубровского» прошло уже более семидесяти лет, но фильм по-прежнему смотрится на одном дыхании. Его регулярно транслируют по центральным каналам, перевели в цифровой формат и теперь продают на DVD-дисках. Столь долгая и полноценная жизнь киноленты свидетельствует о том, что она смогла задеть зрителя за живое, заставить его думать, чувствовать, сострадать. Приятно осознавать, что в этом успехе есть частичка и нашей белорусской души... Оксана Мытько http://7days.belta.by/7days_plus.nsf/All/A602B1033C626A90422574A400488124?OpenDocument
AlphaLeo: Новости с сайта Национальной государственной телерадиокомпании Республики Беларусь http://www.tvr.by/rus/society.asp?id=9008 Новости Общество 05.02.2009 19:20 Куда уехали столичные танки? Где вся боевая техника, которая более 30 лет находилась на открытой площадке в центре Минска, возле проспекта Независимости. Наша съемочная группа исторические экспонаты отыскала у деревни Станьково - среди землянок и дотов. Часть - под охраной в техническом цехе агрокомбината "Дзержинский". Игорь Трубчик выяснял причины переезда. Экспозиция боевой техники и вооружения Красной Армии, сформированная в 1977 году при Белорусском государственном музее истории Великой Отечественной, сменила столичную прописку. Легендарные танки Т-34, ИС-2, ИС-3, грузовые автомобили, гаубицы и "катюши" доставлены в Дзержинский район. Открытие новой экспозиции запланировано на 3 июля. В День освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков. Перемещение техники плановое. Только на организационные нюансы ушло три месяца. Возле деревни Станьково в 2010 году на площади в пятьсот гектаров будет возведен центр экологического туризма с одноименным названием. Здесь будет и зоосад, и база отдыха. Детские площадки, дома ремесленников и даже озеро в 5 гектаров. (Сергей Ермак, директор центра экологического туризма "Станьково") Музейные экспонаты только подчеркнут уникальность исторических событий, которые происходили на территории Койдоновского, а с 32-го года - Дзержинского района. Часть техники пока как перед осмотром выстроена в техническом цеху агрокомбината "Дзержинский". Это совместный проект с музеем. Правда, самолета здесь нет. Передали аэроклубу "Боровая". Для экспозиции будущего музея авиации. (Сергей Азаренок, директор Белорусского государственного музея истории Великой Отечественной войны) На проект уже сегодня выделено более 350 миллионов рублей. А это и перевоз техники, и подготовка площадки, где реконструируются землянки и доты. (Сергей Азаренок, директор Белорусского государственного музея истории Великой Отечественной войны) (Леонид Якоревский, ветеран Великой Отечественной войны) (Леонид Лукша, член военно-научного общества, член Союза писателей Беларуси) Сам же музей Великой Отечественной войны также сменит прописку. С проспекта Независимости переедет к стеле "Минск-город-герой". В 2010. Отечественные архитекторы и инженеры работают над эскизом современного и мобильного музейного комплекса - равных ему в стране не будет. Окончательный проект предложат через пару дней. Статья на сайте НГТРК РБ: http://tvr.by/rus/society.asp?id=9008 Видео на сайте НГТРК РБ: http://tvr.by/lib/news.video?id=9008 Видео на ЮТУБЕ: http://www.youtube.com/watch?v=4Yp-DbnBsWo
AlphaLeo: http://moku.edu.by/main.aspx?uid=34540 Газета "Молодежный курьер" №9. Октябрь 2008 г. Графская дочь и садовник Многим известны романтические истории о любви Ромео и Джульетты, Тристана и Изольды, но мало кому известна красивая история любви графской дочери и обыкновенного садовника, наших с вами земляков. Если посетить места, где происходили эти события, пройтись по старинным улочкам городка Станьково, вдохнуть его вековой воздух, то можно услышать, о чём шепчутся деревья, о чём поёт соловей и какую историю хранит в себе старинный камень. Род графов Чапских весьма известен на Беларуси. Дереас Чапский был казначеем рода Радзивиллов, за что ему были пожалованы 30 деревень в Дзержинском районе. В числе этих деревень была и деревня Станьково. Место это невероятно красивое, и поэтому граф Дереас Чапский построил там свою усадьбу. При усадьбе был огромный парк со множеством разных деревьев. Садовник, ухаживавший за парком, часто видел здесь графскую дочь неземной красоты. И, имея тонкую, чувствительную душу романтика, он не смог остаться равнодушным к прекрасной юной графине. Свои глубокие чувства садовник пытался старательно скрывать, но любовь есть любовь. И когда об этих чувствах узнал отец юной графини, он был в ярости. — Не может моя дочь быть женой садовника, — кричал граф. — Скорее деревья станут расти вверх корнями, чем моя дочь станет твоей женой! Однако любовь не знает границ и преград. И юный садовник, глубоко храня в своём сердце любовь к графской дочери, совершил невероятное чудо. Он, в доказательство того, что любовь безгранична и не делает различий между бедными и богатыми, вырастил три дерева вверх корнями. Только граф воспринял это чудо как насмешку и приказал приковать дерзкого садовника к огромному камню до конца его дней. Прекрасные парки со временем увядают. Архитектурные красоты разрушаются. Время не жалеет ни усадеб, ни парков! Но история о несчастной любви садовника и графской дочери будет жить вечно. Денис Валянский, «МК», фото автора http://moku.edu.by/main.aspx?uid=34540
полная версия страницы